– А ты должна помочь мне нарезать овощи, – ответил Крючкотвор. – На ужин – тушёный кролик.
– Но приготовление рагу – не злое дело! – запротестовала Мэриголд.
– С точки зрения кролика – очень злое. – Крючкотвор развернулся, взмахнув хвостом. – Осталось всего шесть дней, чтобы произвести на меня впечатление, принцесса. Придётся постараться.
С этими словами Крючкотвор направился на кухню, но Мэриголд за ним не последовала. В Имбервейле она редко подчинялась правилам и теперь не собиралась начинать.
Вместо этого она поднялась по тёмной узкой лестнице в башню, где располагался кабинет Торвилла, и постучала.
– Что? – отозвался Торвилл с той стороны.
Его голос звучал ворчливо, но по крайней мере без прежней ярости. И он не велел ей убираться прочь и не угрожал превратить в жука, так что Мэриголд толкнула дверь.
– А, это ты. – Торвилл сидел в потёртом зелёном кресле, повернувшись к неровной каменной стене, которую пинал. Он едва взглянул на Мэриголд, когда та зашла. Солнце уже садилось за Дикий лес, и небо за окнами пылало оранжевым. – Разве я не говорил тебе не мешать мне?
Мэриголд оглядела кабинет. Она предположила, что это было единственное место в крепости, где не бывала Розалинда. Комната была загромождена книгами и инструментами, а деревянные доски пола были покрыты застарелыми пятнами от зелий. В воздухе пахло сыростью и гарью злой магии. В центре кабинета стояли большой железный котёл, в данный момент пустой, и пьедестал, где был закреплён огромный, как глаз великана, хрустальный шар, внутри которого сейчас клубился дым. Грифельная доска, стоявшая неподалёку, была исчерчена символами и уравнениями, однако Торвилл даже не смотрел на неё.
– Вы не выглядите очень занятым, – заметила Мэриголд.
– Я тону в отчаянии. – Торвилл пнул стену. – Это требует много усилий.
Мэриголд вполне догадывалась, что привело волшебника в столь мрачное настроение.
– Те люди, с которыми вы разговаривали, – сказала девочка, – Страдания. Они?..
Пинок.
– Ты что-то хотела, принцесса?
– Да, – ответила Мэриголд, – хотела. То есть хочу. – Нелегко было разговаривать с человеком, погружённым в отчаяние. – Я хочу научиться накладывать проклятия, – сказала она спине Торвилла. – Расскажите, как это делать.
Торвилл пнул стенку обеими ногами сразу, и кресло, заскрежетав, развернулось к девочке.
– Нет. – Он поднялся и посмотрел в глаза Мэриголд. – Во-первых, я занят. А во-вторых, я не хочу.
– Но мне нужно произвести впечатление на Крючкотвора, – объяснила девочка, – а ему всё равно, сколько банок полуночной краски я нанесу на стены. Что его действительно впечатляет, так это проклятия. Особенно ваши проклятия, – добавила она, вспомнив совет своего учителя по этикету о пользе удачно сказанного комплимента. – Он даже дал мне книгу по этой теме. Я уже прочитала о том, как вы завязали дороги