Однако, постаралась утешить себя Мэриголд, нет никаких причин, по которым она будет вынуждена провести остаток жизни в виде жука. Она действительно была злой. Каждый раз при мысли о Розалинде она чувствовала, как сердце колотится и наполняется гневом. При этом она никак не могла перестать думать о ней. Как Розалинда стояла на этом весёленьком ковре. Как Розалинда сидела на кровати, болтая ногами. Как поправляла цветы в кувшине. И как в конце концов отодвинула занавески и вылезла в это самое окно, направляясь в Имбервейл, чтобы всё испортить.
Мэриголд зажмурилась.
– Я должна навести порядок в этой комнате, – сказала она сама себе.
Потом свернула коврик и поглубже засунула его в шкаф вместе с цветами и кружевными занавесками. Мягкое зелёное одеяло она сохранила – в крепости было холодно, – однако выдернула нитки, чтобы оно выглядело потрёпанным и изъеденным молью. Мэриголд даже распахнула окно и поискала верёвку, с помощью которой Розалинда сбежала, однако её не было видно. Что ж, по крайней мере не придётся запихивать её в шкаф. Спальня всё ещё не была мрачной, но теперь хотя бы стала похожа на место, где живёт злобный ребёнок. А ведь внешность – это главное.
В саду Мэриголд собрала букет из колючек и крапивы, чтобы заменить цветы в кувшине Розалинды. В хранилище нашла рулон тяжёлого пурпурного бархата, из которого сделала портьеры. Жуя тост с джемом, Мэриголд открыла брошюру «Зло за двадцать три минуты в день» и проделала первое упражнение: закрыла глаза, сделала глубокий вдох и представила, как она взрывается, подобно умирающей звезде. Затем, довольная своими успехами, Мэриголд постучала в дверь Крючкотвора.
– Я хочу перекрасить стены своей комнаты, – объяснила она, когда фамильяр высунул голову. – Есть ли у Торвилла краска?
– Проверь чулан под лестницей в кабинет, – сказал Крючкотвор. – А теперь уходи: я занят.
– А что ты делаешь? – Мэриголд посмотрела на предмет, который он пытался спрятать за спиной. – Это пяльцы для вышивания?
Крючкотвор уставился на неё.
– Если будешь совать свой нос куда не следует, – сказал он, – Нечто его откусит. – И захлопнул дверь.
В чулане под лестницей Мэриголд нашла молоток и гвозди, тряпки и кисти, а также полупустые банки с краской. Выбрав одну с надписью «ПОЛНОЧЬ», она взяла банку и большую кисть и уже направилась в свою комнату…
– Это ужасная идея! – раздался вдруг громкий голос Торвилла.
От неожиданности Мэриголд выронила кисть. Но спустя мгновение с облегчением поняла, что Торвилл кричал не на неё. Он всё ещё находился в своём кабинете. Просто его голос был достаточно злым, чтобы долететь до неё: он кувырком скатился по лестнице, протиснулся под закрытой дверью и ворвался в коридор, где Мэриголд застыла, прислушиваясь.
– Надо что-то делать, – сказал он, – но не так! Это слишком опасно.
Наступило долгое молчание.
– Конечно,