Теперь Мэриголд поняла, что отличает Страдания от других клиентов Торвилла: они тоже были волшебниками.
– Что будет, если нарушить Кодекс? – спросила она.
– Остальные злодеи насылают на виновника кару, – сказал Торвилл. – Сто пять наказаний, если не ошибаюсь. Неубиваемые осы, неугасимый огонь, поочерёдная потеря пальцев на ногах – и это ещё наименее ужасные. Я бы не хотел испытать такое только ради того, чтобы заставить Страдания страдать. Оно того не стоит.
Мэриголд согласилась. Она пошевелила пальцами ног, чтобы убедиться, что все на месте.
– Почему бы не игнорировать их звонки? – предложила девочка. – Когда мои родители получают сообщения от правителей других королевств, они иногда притворяются, что слишком заняты, и просто-напросто не отвечают. В частности, король Годфри всегда был слишком занят для короля Стикелриджа, который однажды обманом заставил его сесть на дикобраза.
– Я не могу игнорировать Страдания, – удручённо сказал Торвилл. – Если я не отвечу на звонок, они явятся лично.
– Кто явится?! – крикнул Крючкотвор из холла. Он влетел на кухню в панике, по самые глаза обмотанный шарфом. – Ты про Страдания, не так ли? Не впускай их, Торвилл, запри двери, если придётся. Заблокируй двери! Если ты сделаешь нас невидимыми, они подумают, что мы переехали!
– Видишь? – сказал Торвилл девочке. – Не стоит рисковать. Придётся завтра поговорить с ними. – Он отодвинул миску с кашей, хотя съел лишь несколько ложек. – А сегодня я собираюсь закончить зелье для графини Снут-Харли. Если кому-то из вас понадоблюсь, ищите меня в кабинете по сильному запаху чеснока.
Из-за полуночной краски в комнате Мэриголд трудно было понять, наступил ли рассвет, однако на следующее утро девочка проснулась рано даже без помощи солнца. Была пятница – с того дня, как она пересекла Дикий лес, прошла ровно неделя. В Имбервейле Розалинда готовилась к утренней прогулке. А в крепости Торвилла у Мэриголд почти закончилось время.
Она даже не пыталась завтракать, желудок неприятно сжимался при одной мысли о еде. Мэриголд натянула мантию и умылась, гадая, станет ли это утро последним, когда она видит в отражении зеркала человека, а не жука. Крючкотвор не верил, что она хоть сколько-нибудь зла. Он ошибался, он должен был ошибаться, но убедить его могло лишь идеально выполненное проклятие пренебрежения. Так что Мэриголд собрала ингредиенты: шестьдесят граммов толчёных раковин, пять чайных ложек болотного тумана, щепотку соли, прядь волос Розалинды, зевок в бутылке и амброзию, собранную в саду накануне, – и поднялась по лестнице в кабинет Торвилла.
Торвилл и Крючкотвор уже были здесь.
– Доброе утро, принцесса. – Голос Крючкотвора звучал бодро. – Покажешь мне, насколько ужасной ты можешь быть?
Мэриголд