– Ходит молва, что это какое-то проклятье, – произнес низкий мужской голос из-за спины светловолосой. Елена замерла, но не обернулась. Её пальцы продолжали сжимать клочок пергамента, а губы тронула лёгкая, почти незаметная усмешка.
– Ни один мужчина из числа придворных Шепчущих так и не заполучил руки Помещицы. Хотя судьбы их неразрывно связаны.
Он подошёл к ней со спины безо всякого страха, преминув в который раз – Гермес уже сбился со счета – придворным сводом правил. Елена не взглянула в его сторону, лишь украдкой приподняла уголки губ вверх. Она чувствовала его взгляд на своей спине, изучающий очертания фигуры. Он точно склонил свою среброволосую голову набок. Голубые глаза его отражали лишь свет факелов. Его шаги были едва слышны, но она знала их слишком хорошо, чтобы спутать. Елена чувствовала его присутствие, как чувствуют приближение грозы – напряжённо, но с тайным трепетом. Чувства для Шепчущих были под запретом, тем более их проявление. Мужчина позволял себе эту роскошь только тогда, когда оставался с нею наедине.
– Таково предназначение Шепчущих. Быть там, куда не доберётся Легион. Делать то, чего обычный солдат не в силах. Изгои и без семьи в детстве, вы становитесь самыми важными людьми во всем государстве, когда Князь дарует вам возможность обучаться искусству Шёпота. Судьбы Помещиков и Шепчущих тесно связаны, но не пересекаются. Стоит ли лишний раз это напоминать, – с пренебрежением заметила Елена, повернувшись к мужчине, и взгляд ее тут же упал на бутон белоснежной розы, что он держал в руках. Она была так же совершенна, как и все те цветы, что он приносил ей. Помещица хранила их. Это была её тайна. Тайна, к которой она возвращалась, когда ночь застилала её мысли.
Взор Княгини смягчился, когда она перевела его на лицо Гермеса. Шепчущий без единого слова поднес цветок к светлым волосам девы и заправил его в густые локоны. Во взгляде его светлых, точно лазурь, глаз ютилась забота и преданность, перед которыми уже однажды пала невидимая стена, сооруженная княгиней самовольно. Их словно окутала дымка, растворяя вокруг стены подземелий и не оставляя ничего, кроме двоих. Издалека донесся протяжный звон, но он был настолько тих, что исчезал в легких порывах ветра. Полночь вступила в свои законные права.
– Ты заставляешь меня усомниться в твоих намерениях, Гермес, – наконец, сказала она, её голос стал мягче, но в нём звучала тревога. – Магия… Клятва перед перстнем… Медальон, что подчиняет тебя воле князя… Откуда мне знать, что это ты сам?
Его лицо на мгновение потемнело, но не от гнева, а от обиды.
– Елена… – произнёс он, глядя ей прямо в глаза. – Я почувствовал это задолго до того, как стал Шепчущим.
Её взгляд дрогнул.
– Ты помнишь тот день, когда я впервые увидел тебя?
Помещица замерла, вспоминая. Перед нею словно вновь предстал среброволосый мальчишка с лохматой шевелюрой и глазами цвета ясного неба. Тогда, в приёмном зале, пока помещик Джиор