Прислушиваясь, я остановился
Стенаньями страдальцев изумлен.
40 Поэт разубедить меня решился,
Чтоб думать я не мог, что стон теней
Из-за лесной трущобы доносился,
43 И мне сказал: «Чтоб в голове твоей
Мысль приняла другое направленье,
Сломи в лесу любую из ветвей».
46 Я увидал колючее растенье,
Растущее на деревянном пне.
С него сорвал я ветвь, и в то мгновенье
49 Древесный пень со стоном крикнул мне:
«За что меня так больно ты терзаешь?
Или в твоей сердечной глубине
52 Нет жалости? Зачем меня ломаешь?»
Облившись черной кровью, он вопил:
«Теперь ты за деревья нас считаешь,
55 Но прежде я, как и другие, был
Таким же человеком, как вы оба…
За что ж меня, как враг, ты оскорбил?
58 Когда б в тебе не шевелилась злоба,
Ко мне бы прикоснуться ты не мог,
Хотя бы гадом был я…» Вся трущоба
61 Завыла вдруг. Как из березы сок,
Под топором, ручьем порою льется,
Так кровь лилась из пня, как бы поток…
64 Я чувствовал, как сильно сердце бьется,
И наземь ветвь невольно уронил,
Не в состоянье с жалостью бороться.
67 Тогда учитель мой проговорил:
«О, оскорбленный дух! Неосторожно
Он на тебя руки б не наложил,
70 Когда б не растолковывал он ложно
Моих стихов. Желанье убедить
В том, что по виду вовсе невозможно,
73 Заставило меня ему внушить
Совет, мне самому невыносимый.
Кто ты – ему ты должен объяснить,
76 Чтоб на земле, раскаяньем томимый,
Он о тебе не в силах был забыть…
И в памяти сберег неутомимой…»
79 И дерево ответило: «Хранить
Не буду я упорного молчанья.
Речь добрая твоя не может возбудить
82 Сомнения. Прошу у вас вниманья.
Я тот, кому был дорог Фредерик 5:
Его души все тайны, все желанья,
85 Как книгу, я читать всегда привык.
Монарха сердце было мне открыто,
Мне одному, и в мире каждый миг
88 Я охранял то сердце, так что свита
Его рабов в глубь царственной души
Проникнуть не могла, была забыта
91 И заговор затеяла в тиши.
А между тем все силы, все здоровье
Я потерял, не зная сна в ночи:
94 Готов отдать был Фредерику кровь я,
Но был силен наложницы разврат.
Она, змея порока и злословья,
97 Она, зараза цесарских палат,
Она, монархов язва моровая,
На мне остановила злобный взгляд
100 И, завистью и бешенством пылая,
Умела страсти многих возбудить
Против меня, и Август сам, сгорая
103 Досадою, свой лик