способен за троих. Такого не переплюнуть. Помню, как я стал почти сразу закрывать в день по тонне задач, количество которых Никите и во сне присниться не могло. Ну, может, в кошмаре. Короче, по факту Никита оказался гавном. Он бухал, орал, пару раз ловил синьку на работе. Ссорился с начальниками других отделов. Я не понимал, почему. А потом как понял! Наш новоиспечённый начальник, появившийся у группы инженеров, куда меня взяли, очень боялся потерять только что выдуманную специально под него должность. До такого расширения штата на всю фирму было два инженера-механика: гений, которого я не застал, и Никита. А теперь нас четверо, а работаю я, видимо, по стопам того чувака. Никита был подсоском. Другого парня переманили бывшие коллеги на другое место, где больше платили и лучше относились. Это значит, понимали, что он гений. Очень редко люди на самом деле ценят (ибо чаще не понимают) чужой тяжёлый труд. Никита, к тому же, как помощник был дерьмо собачье. Много нудел, жаловался. Нередко вставал в позу: я так делать не буду. Слово «надо» в его лексиконе стиралось, когда применялось к нему, а не им. После ухода главного инженера кое-как набрали новый штат, в который я запрыгнул на своего рода удаче сразу после университета. Прям в августе после защиты магистерского диплома. Но начальник у нас появился с какой-то третьесортной складской территории, ведь его жена неожиданно оказалась нашим главным бухгалтером. Думаю, две точки на листке бумаги все умеют соединять. А про Никиту мне потом это всё девочки из соседнего отдела рассказали, с которыми мы сидели на одном этаже. Они часто пользовались моими услугами, потому что у них постоянно всё ломалось. Фирма сильно, видать, экономила на оборудовании, зато на штат механиков решила раскошелиться. Жаль, штат оказался херовым. Авторитет Никиты для меня угас, так особо и не разгоревшись. Но иногда ко мне в голову прокрадывается мысль, что надо бы сдать его куда повыше. Только тогда вскроются ещё какие-нибудь скелеты, о которых многие помалкивают. Вот и я молчу.
А молчать есть, о чём. Мои смены по двенадцать часов совсем не двенадцатичасовые. И мой тунеядец этому безмерно рад. Начальника на работе не бывает, я сталкиваюсь с его тупостью только на летучке, почему-то проходящей в час дня через онлайн-конференции. Вот и на работу я подъезжаю примерно к двенадцати. А должен к девяти. В двенадцать я переодеваюсь в якобы форму, на деле, накидываю халат на любую из тысячи анимешных футболок, составляющих подавляющее большинство моего гардероба, сажусь обедать. После часовой летучки, когда план работ якобы определён (он у нас продублирован в журнале смен заранее), я иду на улицу с курящими девочками из смежного отдела. Потому что чаще всего задания на смену я выполняю в первый день. И остаются лишь фактические, типа «ой, Кирюш, у нас сломалось *любое название прибора*», с этим я тоже легко справляюсь, ведь к любому прибору у нас есть документация. В том числе и подробная инструкция. Чаще всего, правда, она на английском, которым не владеет никто в моём штате. Гугл-переводчик
