Где мои джинсы. Кирилл Тихомиров

Как обычный адекватный отец, которому было важнее прокормить, одеть и обуть своего ребёнка, чем научить, как правильно жить эту жизнь. Я ни разу не родитель, но гипотетически во мне есть мысль, что надо своим примером главное показать, как правильно поступать, как правильно работать, есть, пить, а как плохо и неадекватно. Потому что родитель всё равно сеет первое зерно в голове своего ребёнка, а потом уже свои зёрна посеют друзья, всякие пидарасы и контекстная реклама. Вместе с воспитанием такого рода дед привил моей матери неприязнь к кредитам, уважение к чужому труду, а также простую истину (которая не совсем простая и далеко не истина), что чтобы что-то по-настоящему иметь, надо дохрена въёбывать. Наверное, поэтому моя мать выросла несчастной и вечно усталой женщиной и попыталась вырастить меня в такого же несчастного человека. Но я не поддался, потому что помимо воспитания, есть ещё одно зерно – гены, а гены моего отца давали добро на транжирство, распитие пива каждый вечер после шести перед телевизором и ощущение, что всё в этом мире должно быть легко. Типа если нелегко, то надо просто найти нужную дорожку.

      Дед сказал:

      – Дорогой внук, я слышал, «Лебединое озеро» снова дают в дворце съездов, можем сходить? – мой дед, конечно, простой как пять копеек. Лебединое озеро – балет, стало быть, раз дают, значит, цены нихуя себе. Но для деда я рабочий класс. Инженер. Работаю только что не на заводе. Но раз работаю, то и зарабатывать обязан, стало быть. А инженеры мало не могут зарабатывать. Вот я и молодец. Никто в моей семье не знает, что я сижу на стуле не с пиками точёными, а с кредитами непогашенными, потому что мне нужна была хорошая жизнь. Вынь да положь.

      Пока я сидел в нескольких кредитах, гораздо большего количества, чем сейчас, мне стало не хватать даже на оплату коммуналки, поэтому я ещё и кредитку завёл. Но на самом деле, я попал в рабство. Кредитку оказалось закрыть ещё труднее. Долг рос и рос, лимит на карте мне повышали и повышали. Когда он дошёл до двухсот тысяч, я понял, что с этим надо заканчивать, закрывал прям целиковыми зарплатами его, а питался всеми запасами круп, которые из праздности накопил дома. Это были самые тяжёлые семь месяцев в моей жизни, потому что нередко я срывался: то желание пропустить стаканчик кофе на работе, то купить к рису или грече домой цыплёнка по-азиатски, один раз я купил второй телевизор. В общем, шопоголик-середнячок. Кредитку закрыл, даже кредита два уже закрыл, остались два небольших, но они всё равно привязали мои яйца ко дну морскому за тонкую-тонкую ниточку. Вроде ничего страшного, но чуть шевелишься – и они прям режут до крови по плоти. Ух, сука, больно это всё и неприятно. И я до сих пор в долгах, но они так сильно меня не тяготят, в конце концов, я даже ем разнообразную пищу и могу шиковать, когда зарплата ещё чуть остаётся после оплаты за прошлое счастье. А иногда приходится рассчитывать сто рублей в день на проезд на работу и с работы на метро, а от него чесать целый час по ледяной застывшей улице и получать от ветра по ебалу, потому что на наземку денег я ещё не заработал.

      – Слушай,