Отыскав обувь, мы снимали коньки, а собаки, раззадоренные нашей спешкой, тыкались носами нам в лица, пытались лизнуть и убегали с нашими шарфами. «Терпеть не могу этих собак!» – жаловалась в таких случаях Люсиль и кидала вслед снежки, за которыми псы шумно гонялись, пытаясь раздавить их зубами. Собаки даже провожали нас до дома. Мы шли квартал за кварталом от озера до бабушкиного дома, неистово завидуя тем, кто уже устроился в свете и убаюкивающем тепле зданий, мимо которых лежал наш путь. Собаки носились вокруг, тыкались мордами нам в руки и прикусывали пальто. Подойдя к приземистому дому, отделенному от улицы садом, мы немного удивлялись тому, что он еще стоит и что свет на веранде и в кухне сияет таким же теплом, как и в домах, мимо которых мы проходили. Мы разувались на веранде, вдыхая тепло кухни, и в одних носках, чувствуя, как болят руки, ноги и лица, шли туда, где, омываемые облаками пара от тушащейся курицы и пекущихся яблок, сидели наши двоюродные бабушки.
Они нервно улыбались нам и переглядывались.
– Маленькие девочки не должны возвращаться домой так поздно! – решалась сказать Лили, улыбаясь Ноне.
После этого они напряженно и робко смотрели на нас, ожидая, какой результат даст прочитанная нотация.
– Но время летело так быстро, – оправдывалась Люсиль. – Простите…
– Вы же знаете, что мы не можем ходить и вас искать.
– Как бы мы вас нашли?
– Мы могли бы сами заблудиться или упасть на дороге.
– Ветра здесь ужасные, а фонарей на улице нет. Да и дороги песком не посыпают.
– Собак на привязи никто не держит.
– И очень холодно.
– Мы бы замерзли насмерть. Нам даже в доме холодно.
– Мы больше не будем приходить домой затемно, – обещала я.
Но раз Лили и Нона на самом деле не сердились, то и разжалобить их было невозможно. Они не испытывали ничего, кроме тревоги. Они видели перед собой только нас – щеки красные, глаза горят не то от начинающегося жара, не то от смертельного холода – и считали, что той же ночью нам суждено провалиться до самого погреба, где мы будем лежать под тоннами снега, досок и черепицы, пока над нами соседи прочесывают развалины, ища, чем бы поживиться. А если мы вдруг переживем и эту зиму, и последующие, то впереди нас все равно поджидают опасности подросткового возраста, замужества, деторождения. Они грозны и сами по себе, но в истории не раз случалось, что эти опасности приходили вместе.
Лили и Нона рассматривали наши перспективы и погружались в замешательство. От этого страдал аппетит, а заодно и сон. Однажды вечером, когда мы ужинали, разыгралась особенно яростная буря, не утихавшая четыре дня. Лили раскладывала