– Его мать так и не сказала.
Кто‑то налил воды в чайник.
– С детьми трудно.
– Причем любому.
– В «Хартвик» их никогда не пускали.
– И я это понимаю.
– Нельзя винить администрацию гостиницы.
– Нельзя.
– Да, нельзя.
Они сидели молча, помешивая чай.
– Были бы мы в возрасте Хелен…
– …Или Сильви.
– Или Сильви.
Тетушки снова замолчали.
– Молодежь их лучше понимает.
– Они не так сильно беспокоятся.
– Они сами еще почти дети.
– Это верно. Они столько не повидали, чтобы тревожиться, как мы.
– Это и неплохо.
– Даже лучше.
– Думаю, и в самом деле лучше.
– Наверное, им нравятся дети.
– Так лучше для детей.
– На какое‑то время.
– Мы слишком много думаем о том, что ждет девочек в отдаленном будущем.
– И кто его знает – вдруг этой ночью дом развалится?
Они замолчали.
– Получить бы весточку от Сильви.
– Или хотя бы о ней.
– Ее уже несколько лет никто не видел.
– В Фингербоуне – никто.
– Она могла измениться.
– Несомненно изменилась.
– Стать лучше.
– Не исключено. С людьми такое бывает.
– Не исключено.
– Да.
– Может быть, немного внимания со стороны семьи…
– Семья непременно поможет.
– И ответственность поможет.
Ложечки звякали в чашках круг за кругом, пока одна из сестер не произнесла:
– …Чувство дома.
– Для нее это был бы дом.
– Да, был бы.
– Был бы.
Поэтому, наверное, они сочли знаком свыше письмо, пришедшее от самой Сильви. Оно было написано красивым крупным почерком на листке бумаги из блокнота, аккуратно оторванном сбоку и снизу, наверное, чтобы не так бросалась в глаза разница в размерах между листом и текстом, потому что письмо не отличалось пространностью.
Дорогая мама, со мной по‑прежнему можно связаться по адресу: гостиница «Лост-Хиллс», г. Биллингс, Монтана. Напиши поскорее! Надеюсь, у тебя все хорошо. С.
Лили и Нона составили объявление, в котором просили любого, кому известно, как связаться с Сильвией Фишер, прислать информацию в указанное место, и далее шел адрес бабушки. Все прочие версии объявления предполагали сообщение о смерти бабушки, а тетушки не могли допустить, чтобы Сильви узнала о случившемся из раздела объявлений. Они не любили газеты, и сама мысль о том, что там может появиться хоть что‑то о них самих или их семье, вызывало у Лили и Ноны досаду. Хватало с них и того, что бабушкин некролог уже наверняка скомкали, чтобы обернуть рождественские украшения, убранные на хранение, или использовали для растопки печи на кухне, хотя он и был написан красиво и вызвал у многих восхищение, поскольку смерть бабушки напомнила о катастрофе, оставившей ее вдовой. То крушение, само по себе слишком странное, чтобы иметь значение