– В какой-то мере артист, – усмехнулся Каин, проходя вглубь кабинета и без приглашения усаживаясь на свободный стул.
– Гастроль, герр майор, – с целью выслужиться, поспешил на помощь новому начальству Грач, – это выезд вора в другой город для совершения преступления. В данном случае это выезд в другую страну.
– Вот даже как? – взметнулись вверх брови Франца. – Но, насколько мне известно, выехать за рубеж в Советском Союзе для простого… кхм… пусть даже и вора, было нереально!
– А кто вам сказал, – по-деловому закинув ногу на ногу, произнес Каин, – что я простой вор? Да и Союз не существовал вечно.
– Но постойте! – уже совсем не понимая, что происходит, воскликнул немец. – В Вашем личном деле, – он тряхнул раскрытой папкой, которая лежала перед ним на столе, – нет об этом ни слова!
– А с чего вы взяли, что в этой папке есть хоть доля правды? – Вновь поставил в тупик немца следующим вопросом Каин.
– Так это все подделка? – Немец хлопнул ладонью по бумагам. – Как это по-русски… – он задумался, вспоминая необычное для него слово. – Э-э-э… Дерево… Ах, да! – наконец вспомнил он. – Липка!
– Липа, герр майор, – правил его Грач. – Фиктивные документы – липа. А вот в пословице: ободрать, как липку, используется именно уменьшительно-ласкательная форма – липка.
– Спасибо, Алекс! – поблагодарил Грача майор. – Мой русский еще далек от совершенства, что абсолютно непозволительно для моей служебной необходимости. Поправляйте меня.
– Слушаюсь, герр майор! – прищелкнул каблуками зашпиленных третями прохорей уголовник.
– Обижаете насчет подделки, господин хороший, – на губах Каина продолжала играть снисходительная насмешка, – документы настоящие!
– А… Э… – Вы хотите сказать, что ваша милиция плохо работает? А вы на самом деле – не Павел Арсентьевич Рябов, как указано в личном деле?
– Милиция у нас как раз хорошо работает, иначе, оказался бы я здесь? – фыркнул трехсотлетний вор. – А вот с Рябовым оказия вышла. Я глоктлики меняю практически с рождения! Уже и сам не упомню, как меня мамка назвала.
– Глок тлики? – переспросил майор.
– Поддельный паспорт, – вновь подсказал Грач, он же обрусевший немец Альберт.
– Так кто же вы на самом деле?
– Я – Иван, родства не помнящий! – гордо произнес Ванька.
– О, я-я! Дьядья Ванья, – кивнул головой майор, переходя на картавый русский. – Такой пожизненный конспираций есть вызывать немалый уважений! Я могу сказать, даже восхищений!
– Давайте, уж продолжим по-вашему, – произнес по-немецки Ванька, – а то у меня из ушей сейчас кровь пойдет! Не могу слышать, как вы наш великий и могучий язык уродуете!
– О, я, Тургенев! – произнес майор, чем несказанно удивил Ваньку. А немец-то, оказывается, не щи лаптем хлебает. С этим фраерком надо держать ухо востро!
– Я доволен вами, Алекс! – наконец, утратив наигранную мягкость, жестко произнес Франц хорошо поставленным командным