Устремившись к лесной опушке, усыпанной диковинными цветами, я снизился. Меня встретил насыщенный цветочный аромат, все пространство луга пропиталось им. Я купался в этом запахе, описывая в полете смелые виражи.
В Эйдоре все устремления и мечты обретали реальность! Я летел столь низко к земле, что ладони касались прохладной травы. Она так приятно щекотала! Я неистово хохотал, вел себя точно ребенок, которому лишь предстоит разобраться, что за мир его окружает.
А дальше – снова в лес, в самую глубь.
Несмотря на высоту деревьев, света было достаточно, чтобы различать мельчайшие детали. Интуитивно я нашел лесную тропу, и теперь не приходилось облетать каждое дерево, я просто летел прямо, иногда поворачивая вместе с дорогой.
С упоением я озирался по сторонам. Вновь смеялся, проделывая кувырки в воздухе. Я крутился на ветвях, как на турниках, и качался на лианах, свисающих с деревьев зелеными пушистыми косами.
Вскоре тропинка отправилась под воду, и лес вместе с ней. Деревья уходили корнями в тихую спокойную среду, отражавшую золотое сияние неба. Здесь получилось забыть обо всем на свете, а счастье полета ослабило боль душевных мук.
Я набрал скорость, а затем резко снизился, чтобы ступни касались зеркальной глади. Пышные мокрые брызги подпрыгнули до самых колен! Я проделывал это десятки раз, пока одежда не вымокла до нитки.
На речном берегу заметил лодку в зарослях камыша, а неподалеку – крохотную лачугу. Смотрелось очень гармонично. Мне вдруг показалось, что я видел ее раньше…
Сбавив скорость, я облетел дом, чтобы изучить его. Он утопал в цветущих кустах, огромных, как кроны деревьев. Крыша была покрыта мхом. На вид обветшалый и заброшенный, чуть покосившийся на бок, но настолько очаровательный, что сразу захотелось здесь поселиться.
Странно, однако в интуитивные карты ничего подобного не входило. Или, быть может, я не успел вспомнить. Никаких построек в памяти, только природа.
Спустившись к двери, я принял решение войти внутрь. На всякий случай постучал, – никто не ответил. Я потянул за ручку, осторожно открывая дверь. Та тихонько скрипнула.
В доме было сыро и темно. Единственное крохотное окно почти не пропускало солнечный свет. Споткнувшись о корзину, я схватился за напольную вешалку без единой вещи. У самого входа висела картина с незамысловатым весенним пейзажем, написанным крупными смелыми мазками.
В центре комнаты на плетеном ковре стоял потерявший форму диван. Сразу за ним – шкаф с открытыми полками, на которых все еще находились цветочные горшки, книги и посуда. Справа от шкафа – большой стол и опрокинутый стул. Хотя краска местами потрескалась и облупилась, в этом таилось свое очарование. Однако особый уют этому месту придавал