Он с трудом оторвал от меня взгляд, попытался разбудить Толика, но у него так же ничего не вышло.
Веки Толика дернулись на несколько секунд, он приоткрыл глаза, затуманено переводя взгляд с меня на своего друга.
– Что с тобой, брат?! ― Проорал Еремеев с большей силой, но Толик не смог ответить.
Страшная картина прошлого пронеслась перед моими глазами. Сознание прокричало о том, что это самая удачная попытка сбежать из этого ужасного места, но сердце, воспитанное по правилам чести и достоинства, тут же воспротивилось.
– Неси его в ванну! ― Еще громче крикнула я, не узнавая собственный голос. Еремеев уставился на меня, не веря услышанному и тому, что им командовали. Он даже не дернулся на месте. ― Сейчас же!!
Подхватив собственного друга, он понес его по коридору, тут же толкнув ногой дверь. Я могу поклясться, что в этот момент он пробормотал: "В первый и последний раз.".
Однако ванна Власовой была не пуста, какой-то парень слишком страстно целовал девушку, медленно раздевая ее. Мои щеки стали пунцовыми, захотелось выбежать из комнаты и вернуться обратно на кухню, однако Еремеев свободной рукой резко остановил меня.
– Свалили отсюда сейчас же! ― Во всю глотку, полностью разъяренный, в настоящем бешенстве, которое только может охватить человека. Я со страхом смотрела на его лицо в эти секунды. У него было такое выражение лица, будто бы он только что убил человека.
Парочка дернулась, девушка стала собирать свои вещи, и через минуту дверь захлопнулась за нами. Никогда бы не подумала, что жизнь приведет меня к тому, что я останусь с Еремеевым в одной комнате.
– Что дальше? ― Резко спрашивает он, с ожиданием следующих команд.
– Нужно промыть ему желудок. Я принесу содовую, а ты немедленно звони в скорую!
Мои руки отчаянно тряслись, но мысль, что человек сейчас может умереть, отчаянно заставляла двигаться дальше и мыслить рационально.
– Не смей отключаться, понял меня?! ― Строго отчеканила я Толику, которого освобождала от тугого ворота клетчатой рубашки. Мысль, что в эту секунду я очень похожа на отца, прокатилась в сознании. Глаза парня стали закрываться, я обращаюсь к Герману, зная, что точно не смогу ударить Толика. ― Но не переусердствуй. Нужно, чтобы он только пришел в сознание.
Его легкий кивок. Пощечина. Отсутствие реакции. Новая пощечина. Сдавленные хрипы. Картинки проносились мгновенно, и вот уже Толик блюет в ванную: его спина горбиться, конечности дергаются. Меня саму затошнило, но я не могла отвести взгляда. Герман все это время молча наблюдает, на его лице нет ничего, кроме скривленных от отвращения губ.
Как только с промыванием желудка было кончено, Толик лег на холодный кафель, затуманенными глазами обследуя потолок.
– Нужно перенести его в теплое место, ― тихо говорю я, ощущая, как волнение постепенно уходит. ― Справишься? Я сделаю ему чай.
Вновь оставляю Германа одного, после видя, как он протащил Толика в противоположную комнату.