Что, в сущности, страшного сказал Родичев? Как случилось, что такой серьезный скандал разразился из-за мимоходом сказанной фразы, не имевшей особой связи с речью оратора? Ведь левые всегда твердили, что акт 3 июня – это государственный переворот. Это мнение уже стало общим местом – так, по некоторым данным, выразился Шидловский. Один из лидеров октябристов говорил в кулуарах: «Господа, в общем Родичев не сказал ничего необычного. Левые по поводу акта 3 июня говорили более резкие вещи: форма Родичева наиболее допустима…»
Правые объясняли свой «взрыв негодования» защитой Царского манифеста: «для русских людей Царское слово никогда не станет «общим местом», а всегда будет их святыней, касаться которой нечистыми руками они не позволят». К стенографическому отчету заседания 4 декабря приложен протест правых против того, что Председатели неоднократно не останавливали ораторов за недопустимые выражения о манифесте 3 июня, даже когда 2 декабря в вечернем заседании Чхеидзе назвал «переворот» 3 июня «величайшим преступлением». О родичевском инциденте в протесте не говорится – видимо, он был составлен до скандала.
Но только ли в манифесте 3 июня корень негодования? Вероятно, причина скандала была глубже. Во-первых, сама речь Родичева, произнесенная во славу украинского сепаратизма, не могла не вызвать законного возмущения патриотически настроенной части Г. Думы. Во-вторых, законопроект о местном суде правые находили неприемлемым, чувствовали, что не смогут ни провалить его, ни, тем более, улучшить. Потому их нервы были на пределе.
«Свет» отозвался на прения по ст. 111 отличной передовой. Прения по этой статье, писала газета, не могли пройти спокойно. «Могли ли депутаты из инородцев и русские депутаты, готовые каждую минуту принести интересы России в жертву интересам инородческим, не воспользоваться случаем обнаружить свои истинные чувства к народу, представителями которого так нагло себя именуют? Разумеется, грузинский социал-демократ Чхеидзе понес обычный революционный вздор, закончив его диким воплем: «долой черносотенцев (т. е. русских людей, осмеливающихся помнить, что они русские), долой черносотенных министров (т. е. представителей правительственной власти, твердо сознающих свой долг перед Государем и страною)». Разумеется, выступил г. Родичев и, разумеется, произвел скандал, едва не кончившийся дракой.
Все это необыкновенно печально, ибо доказывает, что плодотворная работа Думы будет и впредь тормозиться далеко не малочисленной группой озлобленных инородцев и полоумных интеллигентов «без отечества», в стиле г. Родичева. В одном из высших русских гос.учреждений нельзя произнести слова в защиту русской национальности, русской государственности, преимущественных прав русского языка, чтобы не вызвать ряда оскорбительных выходок, грубейшей брани,