Она увидела свет в окнах соседнего дома. Через мгновенье дверь открылась, и на пороге появились две женщины. Обе были одеты в траурные наряды. Они плакали, зажимая в ладонях платки, и цеплялись за руки друг друга, в поиске утешения.
Диервин чувствовала себя неловко. Она стала частью их мира на мгновенье и ей это не нравилось. Их крупные слёзы разбили идеалистическую картину, что она создала себе. Девушка и забыла, что идёт война. Разве можно думать о смерти, когда тебя окружает такая красота? Когда запах цветов и еды наполняет город, когда в воздухе веет любовью?
Но веяло ещё и чем-то тёмным. Этот запах был тоньше аромата дорогих духов. Он поселился почти в каждом доме столицы и за её пределами, но был Диервин ещё не знаком, как и дорогой парфюм.
Ветер был холодным, а голоса тусклыми, будто доносились до неё сквозь невидимую призму. Лишь спустя несколько лет она поняла, что так говорят те, кто потерял на войне детей.
Скрип двери напугал. Старушка, что скрыла половину лица во тьме – тем более. Дверь в дом комиссара была открыта.
– Диервин Эхесси. – Выплюнула Ди.
“О, так ты знаменитость! Сейчас перед тобой станут расшаркиваться и бить лбом о старый паркет…”
Старушка кивнула, открыла дверь шире.
– Проходите, мисс Эхесси.
В доме пахло безысходностью. Переступив через порог, Ди не знала, что хозяйка скончалась всего пару недель назад. Запах ладана и свечей смешивался с запахом старой обуви и сирени, тени на стенах от ламп напоминали кружево на платьях встреченных минуту назад плакальщиц.
Тусклый хмурый коридор уткнулся в тупик. Но Ди успела приметить большую гостиную справа, уставленную богатой добротной мебелью, и несколько дверей слева. Камин, что молил о чистке от горы углей, остался позади. Интересно, сколько книг было прочитано на диване, пока миссис Хусс не покинула этот мир? Каково было предназначение этой комнаты? Мечтали ли они о четырёх детях, наряжающих ёлку? Расставляла ли она ладони, когда её сын, шатаясь, делал первые шаги?
Пахло старостью… Ди не подала виду, когда взглянула на желтое пятно под потолком. Лестница в конце коридора, шаткая и одинокая, скрипнула в ужасе.
Каждый город был похож друг на друга: сотни торговцев, пахарей и фермеров изо дня в день таскались со своими товарами из одного места, окружённого стенами, до другого, похожего на предыдущий, как капли воды. Когда она жила в приюте, девочки мечтали выйти за богатых торговцев.
Каких? Задавалась вопросом Ди. Тех, кто проводит ночи, вглядываясь в дно стакана в таверне? Она попыталась однажды рассмотреть там морское чудище. То, о котором так любили судачить бывалые… Прозрачная, слегка мутноватая жидкость будто была проводником в мир неизведанный и мистический, но ничего, кроме старой столешницы, преломленной гранями стакана, так увидеть и не удалось.
И тогда Ди подумала о том, что в таверны и подобные места приходят за