Он поднял палец вверх.
“На небесах?”
– … в замках. В домах, где на столе всегда еда и выпивка, где шлюхи ластятся к твоим ногам, желая утолить голод другого рода. И решают наши судьбы те, чьи дети далеки от бойни.
– Вы сами из богатых семей.
Глаза Виктора блеснули. В них появилась капля интереса к Диервин.
– Правильно. И в отличие от Табиена, я использую это. Я пробьюсь на вершину и стану править. Надеюсь, к тому моменту Табиен исполнит задуманное и будет похоронен глубоко под землёй.
– Откуда в вас такая ненависть к нему? Он же наверняка любит вас и уважает.
– Боже, ты и знать не знаешь ни обо мне, ни о нём. Жизнь – не прямая линия. Она извивается, ломается и вообще делает то, что ей вздумается. Наши прошлые ошибки не исчезают бесследно. Я не ненавижу брата, он моя родня… но его путь… он…
Виктор замолчал.
– Разные цели, разные судьбы. Мне всего лишь надоело потакать его капризам, вот и всё. – Виктор неожиданно положил руку на затылок Ди и притянул её к себе. – Надеюсь, наш разговор останется тайной! Храните её, как свою девственность! Иначе лишитесь и её, и головы. Не уверен, что первым вытечет: ваша кровь из промежности или жизнь…
Он замолчал, а потом хищно облизал губы, будто готовился впиться зубами в сочный стейк.
– Предстоит долгая дорога, и вам, Диервин, необходимо решить, какой она будет…
Как только он ушёл, Диервин вырвало. Девушка еле успела убрать подол, чтобы не запачкать. Привкус кислоты и шампанского смешались во рту. Её вырвало ещё раз.
Дорога домой была спрятана туманом. Она ехала в одной карете с Из и Марсой. В полной тишине. Никому из дам не хотелось говорить. Диервин лишь иногда ловила взгляд госпожи Де Ла Ту, полный жалости, и начинала злиться. На свою внешность, на слабость характера, на несправедливость судьбы. Девушке казалось, будь она хоть немного привлекательнее, мир был бы другим. Её быт был бы другим. Да, вся её жизнь была иной.
Колёса кареты скрипнули и остановились. Выйдя на свежий воздух, Диервин поняла, что ноги отчаянно сопротивляются предстоящему пути. Улица была пуста. Она видела, как чуть поодаль копошилась Марса, как Из всеми силами пыталась помочь ей выйти из кареты. Тёмные фигуры мельтешили, торопились, о чём-то спорили…
Диервин села на край бордюра, осмотрелась. Красота столицы померкла. Теперь они были на равных – две серые неказистые сущности.