Неожиданно граф подошел к ней, заглянул в глаза, положил руки на плечи, поднял со стула, осторожно обнял и тихо сказал, гладя по голове, словно ребенка:
– Бедная моя, бедная! Сколько довелось тебе пережить! Почему ты раньше ничего мне не говорила? Почему сразу не доверилась мне?
– Я… я… – задыхаясь, прошептала Полина и вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в плечо Абросимова.
Ей не хотелось больше быть сильной и независимой, она неожиданно ощутила, что всегда подспудно мечтала о таких нежных, верных руках, обнимающих ее, готовых оградить от любой беды, о таком любящем и благородном сердце, способном простить любое прегрешение. Из гордой амазонки, бесстрашно бросающейся в битву с судьбой, она вмиг превратилась в несчастную слабую женщину, маленькую девочку, отбросившую глупую строптивость, нуждающуюся в понимании, прощении и защите. Полина плакала. Абросимов, сознавая необходимость и целительную силу этих слез, не пытался остановить их, не утешал эту взбалмошную гордячку, такую сильную, такую неприкаянную, такую любимую. Он молча стоял посреди кабинета, продолжая обнимать Полину и гладить ее по волосам.
Потом они наперебой рассказывали друг другу о тех приключениях, что довелось им пережить за время разлуки. Полина поведала о своем пленении, о ранении, о бегстве из Москвы, когда ей стало известно о том, что иезуиты разыскивают ее мужа, охотясь за дневниками Масальского. Абросимов сообщил о нападении на дом под Гентом, предпринятом Свидерским и его людьми, о Владимире Ворте, которого Полина должна помнить по Петербургу. Она снова принялась уговаривать мужа оставить Арденны и перебраться в Москву, где граф и его семья будут в гораздо большей безопасности.
– Нет, дорогая, – покачал головой Абросимов. – Сейчас это совершенно невозможно. Я должен дождаться возвращения Ворта. Он повез дневники Масальского в Петербург и скоро уже будет здесь. Не думаю, что нам что-нибудь грозит. Кроме того, Владимир оставил здесь своего человека для охраны. Я представлял его тебе за завтраком.
Сказанное отнюдь не успокоило Полину, но, хорошо зная упрямство Абросимова, она не стала настаивать на немедленном отъезде. Может, действительно, стоит дождаться возвращения этого загадочного Ворта, которому так доверяет граф?
Приближалось время обеда. Дмитрий Константинович, не желая слушать никаких возражений, велел ставшей удивительно покладистой Полине поселиться в его доме и немедленно перенести ее вещи, оставленные в деревенской гостинице. Он вызвался сам отправиться с нею, но она уверила мужа, что в этом нет никакой необходимости, пусть идет к детям,