Чего тут только не находили, древности и римские, и скандинавские, и другие, более низко лежащие, чернолаковые черепки, красноглиняные узкие горлышки амфор… Чудесные вещи, молчаливые и загадочные.
А теперь это снова место историческое, где сошлись народы и оружия. Только жаль, пока это никому не понятно в полной мере.
Несколько лет назад, когда проходили учения, бабки и деды перепугались, когда под лесом, к берегу реки прошла колонны БТР и танков. Народ похватали из огородов, старик Почак, который помнил ещё Вторую мировую, заперся, и его три дня искали, а он сидел в хате под кроватью, думал реальные немцы пришли.
Тогда отработали и по химзащите, и пару баб с ребятами, прихватив, погрузили в вертолёты и устроили им полёт в райцентр, где через пять часов, накормив гречкой, отпустили домой пешком.
– Это вакуация! Вакуация людей стащщыть в посевную с огородов и шоб вони потом пешкодралом домой ишли! – ругались местные.
Теперь им стала понятна вся эта история с учениями, с летними лагерями, куда выезжали резервисты, которые даже близко не предполагали, что они будут воевать… С кем? Да вон там, через речку, вся их родня! Там родни больше, чем тут осталось!
В Апасово было особенно грустно глядеть на пустующие домишки, куда с Украины каждое лето приезжали дети и внуки оставшихся бабушек, хоть как-то помогали им управляться с огородами.
Теперь дети и внуки остались «за кордоном», и бабки в отчаянии и растерянности не знали, сколько они так протянут, увидятся ли со своими.
Пошёл страшный, чёрный водораздел, красная разваленная рана. Вётлы и вербы пускали молодь, зарастали козлобородником и без того брошенные «прырезки», и полностью исчез скот с перламутровых от росы поскотин.
Правда, не знающая арты, птичья армия всё ещё пела в лозяных зарослях, пушащих серенькие цыплятки почек.
Головокружительно – синее небо, налитое покоем, где-то высоко, пока все спали, исчерчивалось следами реактивных самолётов. Гудели они тревожно, и малочисленные хуторские дети, подняв чумазые деревенские рты, искали в этих следах букву-ответ, кто летает: враг или свои?
Теперь буква «Z» стала появляться везде, как и борьба с ней. В районе, в тихие полночи, когда на улице давно никого нет, машинам разбивали стёкла, а автобусам царапали бока. И наутро в поселке не было ни одного автомобиля, где бы оставалась «Z». Но в течение дня снова упрямо клеились буквы, ругались водители, понимая, что есть такие люди, которые не понимают того, что происходит, не хочет понимать. Это жизнь, её не прокукарекаешь с шестка.
Казалось бы, это неестественно, все уже знают, кто враг, против кого поднялись эти толстые, длинные, короткие, многодетные, пропитые, беззубые и возрастные резервисты и хорошенькие молоденькие контрактники, по которым вздыхали местные девушки, давно не видевшие красивых парней в военной форме.
Никто и не подозревал, что действительно,