Наполнив стакан холодной воды, Мириель сделала несколько жадных глотков, чувствуя, как внутренняя напряжённость немного ослабевает. Затем она вышла во двор, и ночной воздух нежно коснулся её лица, унося прочь последние остатки страха. В этот момент мир словно останавливался, поглощённый тишиной ночи. Постояв немного под звёздным небом, она вернулась обратно, чувствуя себя чуть легче.
– Сон ни в одном глазу, – прошептала она, зарывая лицо в подушку. Но память не позволяла отдохнуть, вновь возвращая её к воспоминаниям. Всплыла мелодия старой колыбельной, что мать пела ей в детстве. Мириель, чуть слышно, начала напевать:
"Малум тихонько крадётся в ночи,
С когтями, что алым сверкают в тиши.
Он лишь тень среди тёмных теней,
Но не коснётся он сладких снов твоих.
Не бойся, малышка, ведь свет нас хранит,
Над нами отвага, как щит, стоит.
Засыпай, утро грядёт без тревог,
И пройдёт всё, что тьма унесёт на восток."
Её голос был тих, но слова колыбельной оживали, вытесняя мрак, что омрачал её сны. Постепенно тревога исчезла, и Мириель погрузилась в глубокий сон.
Когда её разбудили мягкие солнечные лучи, пробившиеся сквозь окно, в комнату уже постучала её мать, Мервена. Лёгкая улыбка мелькнула на её лице, когда она увидела, что дочь готова к новому дню.
– Доброе утро, – тихо сказала Мервена, остановившись в дверном проёме. – Сегодня будет мясное рагу.
– В честь чего пир? – Мириель с неохотой покинула объятия одеяла. Она потянулась, разминая затёкшие мышцы.
– Просто захотелось порадовать тебя, – улыбнулась мать. – Давай, я пока займусь мясом, а ты пойди на рынок, возьмешь для меня трав, немного соли и пряностей.
Мириель прищурилась, слегка раздраженная предложением, но не стала спорить. Она быстро умылась и, взяв корзинку, вышла из дома. В воздухе всё ещё висела утренняя прохлада, а город уже начинал наполняться голосами.
– Мириель! – крикнула Мервена, выходя из дома. – я же говорила – никогда не выходи без неё, – она прикрепила бордовую брошь на рубаху дочери и, поцеловав ее в макушку, вернулась в дом.
Она не могла точно сказать, что именно было особенного в этом украшении, но его блеск всегда таил в себе что-то загадочное. Мать часто повторяла, что эта брошь имеет большое значение, но сама Мириель так и не узнала, почему. Единственное, что она знала наверняка, – чтобы ей позволили выйти из дома одной, брошь должна быть на ней.
На рынке всегда толпился народ. Птицы шумно щебетали возле прилавков, торговцы громко зазывали покупателей, а воздух был пропитан ароматами свежих плодов, зелени и дымком от выпечки. Мириель медленно прошлась вдоль рядов, выбирая нужные травы для рагу, собирая всё, что просила мать. Она вспоминала, как часто раньше приходила сюда с ней, держась за руку и слушая её рассказы. Но теперь всё