– Нет-нет, иду! – закричал он. – Иду, иду!
– Постойте, – сказал Тони. – Подождите минутку. Ну что вы, честное слово! Они над вами издеваются.
– Тони! – вскричала леди Лидия.
– Зачем вам учиться верховой езде? Не хотите – не учитесь.
Сид остановился и прищурился.
– Чего это вы за меня вступаетесь?
– Да мне вас жалко!
– Вон как? – Сид горько засмеялся. – Умный какой выискался!
– Что вы имеете в виду?
– Знаю я вас! – сказал Сид голосом хорошего человека, разоблачающего змею. – Не хотите, чтобы я учился, да? Хотите, чтоб все надо мной смеялись, да? Как бы не так! Всему выучусь, себя не пожалею!
– Не забудьте, в пять концерт, – напомнила леди Лидия.
– Концерт? – огорчился Сид. – Тьфу ты!.. Хорошо, тетя. Приду. Нет, собачья моя жизнь…
Он побрел к выходу. Фредди последовал за ним, так же мрачно глядя в будущее.
– Ну и вид у меня! – сказал он. – Все лицо порезано.
16
Семейный совет мгновенно утратил прежнюю суровость. Из грозного судьи, обличающего уж очень подлого злодея, сэр Герберт превратился в приятного джентльмена, каким и был по природе. Дамы улыбались счастливой улыбкой. Только Тони невесело смотрел на эту веселую кампанию.
– Замечательно! – сказал сэр Герберт.
– Да, – согласилась Вайолет. – Просто блеск!
– Еще недельку, – подхватил баронет, – и ему конец.
Леди Лидия улыбалась Тони. Вайолет тоже его одобрила:
– Мастерский удар, ничего не скажешь!
– Да, – поддержала ее леди Лидия. – Очень умный ход.
– Истинный Макиавелли [11], – заметила Вайолет. – Не знала за вами такой тонкости.
Тони ничуть не обрадовался.
– Быть может, – осведомился он, – вам интересно узнать, что я его действительно пожалел?
– Что?!
– Да, мне его жалко.
– О чем ты говоришь? – удивился сэр Герберт.
– Тони, – сказала Вайолет, – вы бредите.
– Нет, я его жалею, – упрямо ответил Тони. – Мне и раньше не нравилась эта затея, а теперь и подавно.
Леди Лидия почти заблеяла от чувств.
– Как же его иначе урезонишь?
– Как хотите, а это нечестно.
– Нечестно! – фыркнул сэр Герберт.
– Да, – отвечал Тони, – у таких, как мы, одно оправдание – честь. Когда мне было стыдно, что я живу за чужой счет, я утешался тем, что я – человек чести. И вот, пожалуйста, вступаю в заговор, чтобы обмануть этого беднягу!
Сэр Герберт был слишком потрясен, чтобы фыркать.
– Что за дурацкая мысль!
– Такие речи, – язвительно прибавила Вайолет, – произносят в Гайд-парке.
– Ну и ладно, – сказал Тони. – Хорошо, я оратор из Гайд-парка. Но ничего не поделаешь, игра – нечестная.
– Разреши заметить, – сказал сэр Герберт, обретя былую велеречивость, – что мы это делаем ради твоего блага.
– Да, – поддержала леди Лидия. – Мы заботимся о тебе.
– Дуй,