– Я смутно помню кардинала Борджиа, – ответила я неуверенно. – Впервые мне удалось лицезреть его на званом ужине у Его Святейшества.
– Он уже с год не состоит в сане кардинала, – поправил меня padre. – А совсем недавно Его Святейшество назначил его на новый пост. Теперь он гонфалоньер Церкви[6].
Смысл разговора оставался для меня загадкой: я отчётливо не понимала, почему мы вели довольно будничную беседу, сродни торговцам на рынке любой из шумных пьяцца, обсуждая личность синьора Борджиа… Неужели именно ради сего пустословного обмена мнениями о человеке, который для нас обоих не представляет никакой важности, кроме той, что он является гонфалоньером, меня и пригласил отец?
– Отрадно, что вместо следования заветам Господа в роли кардинала синьор Борджиа встал на защиту всей колыбели Святой Церкви… – только и могла произнести я.
– Всё верно, милая, – слегка кивнул отец. – Но чины и звания не показатель добродетели. Можешь ли ты ещё что-нибудь вспомнить о синьоре?
– Мне не представилось чести разговаривать с ним, а судить по сплетням и размытым слухам не в моих правилах, – заметила я, подавляя растущее недоумение. – Но, судя по всему, синьор Борджиа обладает целеустремлённостью и крепким нравом, раз в столь юном возрасте добился таких высот.
Впервые за наш загадочный разговор выражение лица папы сделалось мягче и приветливее; он позволил себе опустить плечи, и руки его расслабленно повисли вдоль тела, после чего левая упёрлась о край рабочего стола.
– Похвально, что у тебя нет никаких злоречивых предубеждений на его счёт, поскольку вскоре тебе представится возможность сложить более полное впечатление о нём.
– Что вы имеете в виду, padre? – удивлённо оглядела я лицо родителя. – Нас вновь пригласили на какой-то праздник?
– Почти…
Словно с трудом оторвав ноги от пола, он приблизился, пугая меня своей нерешительностью и страхом, мелькающим в его карих, уставших от неизвестной тяготы глазах.
– Розалия, – обратился он, вскоре грузно усевшись в кресло, стоящее напротив, – от синьора Борджиа с час назад прибыл гонец с целью узнать, согласен ли я, чтобы ты стала его супругой. Его Святейшество изъявил волю скрепить браком союз наших семей, заранее благословив его…
– Но… Отец… Я… я… – запинаясь начала я. – Простите меня за дерзость, но надеюсь, вы ответили, что решительно отказываетесь от предложения Борджиа!
Это… Это просто немыслимо! Предложение противоречило всем принципам, в которых мы с отцом жили и придерживались: идти против чувств и на поводу жестоких условностей.
В бессмысленных попытках я ловила взгляд родителя, но тот словно избегал меня, впав внезапно