По дороге Кондрат прибился к одним горемыкам. Тоже шли в Нижний в надежде найти там работу. Слушал, что они говорят, мотал на ус.
Вскоре он узнал, что в городе уже полно всякого безработного люда. Кому нужен мужик от сохи? На заводе к станку его не поставишь, сперва научить надо.
Кондрат сделал вывод, что за своё счастье ему придётся много работать локтями, раздвигая других. И ещё он узнал, что лучше всего ему для начала попытать счастья на причалах, где грузят баржи. Влиться там в какую-нибудь артель, начать работать, освоиться. А потом, глядишь, и ещё что-нибудь подвернётся.
На шестой день, к вечеру, отмахав больше двухсот вёрст, пришли в город. Прошли заставу, и спутники Кондрата направились на Нижний Базар, где находилась знакомая кому-то ночлежка.
Навстречу им попадались прилично одетые люди. Мужики были в сапогах, в картузах, барышни в нарядных длинных платьях. Мимо проносились брички, извозчики покрикивали, угрожающе помахивали бичами, и деревенская голытьба жалась к стенам домов, пропуская их. Кондрат, поглядывая на свои грязные босые ноги, смущённо прятался за спинами своих спутников. Впрочем, голодранцев здесь тоже хватало.
Деревянные мостки и грязные улицы окраины сменились булыжной мостовой. Кондрат разглядывал красивые высокие дома по сторонам улицы, считал этажи. Потом вышли на небольшую площадь и подошли к одному из таких домов. Это была ночлежка.
Спутники Кондрата столпились у входа, достали припасённые медяки и, вручив дежурному положенную плату, прошли внутрь. Кондрат остался на улице. Денег у него не было.
Он огляделся. Вечерело, и надо было где-то устраиваться на ночлег. "Ничего, – подумал Кондрат, – не холодно. Как-нибудь переночую, а завтра утром пойду на пристани. Даст Бог, устроюсь".
Он увидел уютный, как ему показалось, закуток между стеной дома и забором. Нашёл пучёк гнилого сена, положил под себя и устроился на нём, подсунув под голову котомку. Ноги гудели. Наконец-то можно было отдохнуть.
На площади перед ночлежкой было тихо и пустынно. А внутри происходила своя жизнь. Судя по звукам, ночлежники ужинали. Горячий ужин был бы теперь очень кстати. В животе у Кондрата требовательно урчало. Он достал из своей котомки зачерствевшую горбушку и пару сваренных яиц, которыми разжился ещё в Семёнове, разложил это всё перед собой, предвкушая трапезу. Но поужинать ему не дали. Вдруг раздался шум, крики, гомон, и из дверей ночлежки высыпала толпа. Вышли на середину площади и образовали широкий круг. В центр вышли два мужика. Один высоченный, с длинными руками и с ногами, как ходули, другой приземистый и широкий. Они встали друг напротив друга, из толпы выдвинулся патлатый неопрятный старик и высоким зычным голосом объявил:
– Уважаемая публика, сегодня наш чемпион, чемпион всего Нижнего Базара и всего Нижнего Новгорода, а, наверное, и всей земли русской и, как знать, может быть всего мира, Николай Оглобля,