Караван. Абай Тынибеков

карнизы были гладкими, а на коньке виднелись нечастые орнаменты из маленьких фигурок. Старший вошел внутрь, следом за ним вошли и мастера. Харчевня, как и любой дом, состояла из нескольких дворов, но в отличие от него имела боковые залы, не разделенные на комнаты поменьше, а оставленные цельными и просторными. Здесь было много посетителей, сидящих группами за столами, но уже не было слышно базарного шума и оглушающего гула голосов. Старший выбрал один из пустующих столов и с явным удовольствием уселся на стул, вытянул ноги, в предвкушении обеда довольно потирая руками. Его молчаливые спутники не так уверенно, как это сделал он, присели за стол и тут же стали осматривать помещение, оглядываясь вокруг.

      – Итак, что будем есть? – больше рассуждая вслух, нежели вопрошая у спутников, произнес старший.

      Мастера робко переглянулись, уставились на него и почти одновременно пожали плечами, что явно означало, что они оставляют выбор за ним. Ту Доу отвязал от пояса маленький тканевый мешочек с деньгами, положил его перед собой на столешницу и очень аккуратно подвинул его к старшему. Остальные суетливо последовали его примеру. Старший задумчиво посмотрел на них, перевел взгляд на мешочки, затем, не притрагиваясь к деньгам, встал и куда-то ушел. Все недоуменно переглянулись и вновь дружно повернули головы в его сторону. Его долго не было, но, когда он вернулся, за ним шли трое юношей, неся еду. Вскоре все уже насыщались пищей. Горячие суп и каша из крупы чумизы вприкуску с душистыми лепешками, выпеченными из муки чумизы, показались им самой вкусной едой на земле. Судя по тому, как и с каким аппетитом ели мастера, старший понял, что они были очень довольны едой. Дождавшись, пока они остатками лепешек протерли опустевшие миски и проглотили последние куски, бережно откупорив большой глиняный кувшин, старший разлил по чашам вино.

      – Это настоящее желтое вино, – подняв чашу, при этом смачно цокнув языком, произнес старший. – Такое вино сбраживается из клейкого риса. Пейте и запомните его вкус.

      Он пригубил вино, слегка откинулся назад, прикрыв веки, подержал его во рту, явно наслаждаясь вкусом, и только потом проглотил, покачивая от удовольствия головой. Мастера бережно держали в руках свои чаши и, затаив дыхание, следили за всем, что и как он делает. Как только он приоткрыл один глаз и взглянул на них, они тут же заерзали на сиденьях и дружно заулыбались, довольно переглядываясь между собой. Старший открыл второй глаз и, поджав губы, одобрительно кивнул. Все поспешно сделали по глотку, подражая ему, прикрыли веки и стали жевать вино, словно еду. Вновь наполнив свою чашу и намереваясь пригубить ее вместе с ними, но увидев то, как они это сделали, старший не смог удержаться и поперхнулся, подавшись вперед, не в силах сдержать хохот. Услышав его смех, в недоумении открыв глаза, взглянув на него, все поняли и уже вскоре заливались смехом, глядя то на него, то на поднятые вверх чаши, то тыча пальцем друг другу в грудь, при этом хватаясь за животы. От всей души, подобно детям, они еще долго смеялись, а потом кто как мог и хотел пил