Леночкин батя сперва схватил пакетик, а только потом внутренне просиял. Посиял пару секунд с пакетом, не заглядывая в него, а потом снова приуныл: первый-то подарок ему дарят, и от кого – от ухажера дочкиного, учителя-сопляка, только из института, рубашку, небось, до сих пор мамка гладит. И почему подарил, вон он с цветами, это Леночке, он пришел ради нее. Но хоть подарил что-то, к чему так поспешно, может, он и неплохой человек.
– Проходи, проходи, разувайся. Рома, да?
– Да, да, – Мизинцев конфузливо зашел и стал разуваться, озираясь.
Леночкин батя ушел на кухню, шурша пакетом. Книга! Ах да, он, кажется, учитель литературы. Все равно, если бы рабочий с завода принес в подарок гайку.
«Даже спасибо не сказал», – подумал Роман, сиротливо стоя в прихожей и поглядывая на свои носки.
«Алексей Реееемизов, – прочитал виновник торжества, почесывая в затылке. – Не слышал про такого. Открою-ка».
«Бесы летели, бесы текли, бесы скакали, бесы подкатывали все и всякие – и воздушные мутчики первонебесные, и, как псы, лаялы из подводного адского рва…»
«Какие-то бесы… а в содержании что… „Свет немерцающий“… „Свет незаходимый“… церковное, что ли. Рее-мизов. Церковная фамилия, как это правильно… семинаристская. Ну… дареному коню… а не намекает ли на что?». Леночкин батя вышел в прихожую с книгой и пакетом, висевшим на одном пальце. Мизинцев поднял голову и робко на него поглядел.
– Эээ. Это церковное что-то, да?
«А ты не читал! Дурак! Идиот! Купил бы Булгакова!», – пронеслось в голове у Мизинцева.
– Это… это Серебряный век, я бы сказал, – вспомнил слова из аннотации Мизинцев.
– Да? – Леночкин батя опустил глаза в то же место книги и негромко прочел. – Бесы летели, бесы текли, бесы скакали… мм… я, честно говоря, не верю… в это… но спасибо, все равно спасибо.
Роман побледнел. Вот, про бесов что-то опять. Рука сама потянулась, не заглядывал, и вот оно как вышло.
А тот уж и открыл случайно на таком моменте. Кто, если не бес, это подстроил?
– Много где про бесов, про чертей пишут, – снова стал глядеть на носки Мизинцев. – Они везде, в каком-то смысле.
Тут из комнаты вышел, шаркая тапками, сутулый, тощий, гладко выбритый старик.
– Чего? – уставился старик на Леночкиного батю.
– Да вот молодой человек к Леночке пришел, – кивнул Леночкин батя. – Говорит, черти везде.
– А? – подвинулся к Леночкину бате старик. – Черти? Черти все в правительстве сидят.
– Да ты проходи, проходи за стол, – растерянно пробормотал Леночкин батя, сам шагая на кухню вперед Мизинцева. – Руки вымой сперва только.
Старик, сильно сутулясь, повернулся к Мизинцеву своим сине-бритым лицом и очень недобро на него поглядел.
– Губернатор комаров не травит в этот раз, спасу летом не будет, – ворчливо брякнул он.
– Грустно, –