Но вот последний мертвец рухнул, и на арене воцарилась мертвая тишина. Лишь Корвус стоял – залитый черной кровью и слизью, окутанный удушливым смрадом. Но живой. Непобедимый.
И толпа взорвалась безумными воплями восторга пополам с ужасом. Люди стонали, всхлипывали, сотрясаясь от пережитого кошмара и омерзения. Но не могли отвести завороженных взглядов от арены, где разыгралась столь чудовищная феерия смерти.
Мортис довольно осклабилась. Картинным жестом возложила руку на плечо своего бойца, будто благословляя на грядущие свершения. И толпа разразилась восторженным ревом, потрясенная невиданным доселе могуществом Владык Смерти.
Я стояла в ложе, оцепенев от свалившегося несчастья. Мысли путались, метались испуганными птицами, не в силах примириться с чудовищной реальностью.
Корвус. Мой Корвус – в лапах Мортис, превращенный в послушную марионетку. Тот, за кого я готова была отдать жизнь – теперь вынужден сражаться против меня. Какая злая ирония, какая беспощадная насмешка судьбы!
Я видела, как Таларион порывался подойти, утешить, поддержать – но не смел нарушить незыблемые правила Игр. Его мучило бессилие, я ясно читала это в глазах брата, в горестно поджатых губах. Но древние законы Элизиума стояли над всем – даже над узами родства и любви.
И вот я осталась одна. Наедине со своим горем, раздавленная внезапным осознанием безнадежности.
Я зажмурилась, часто заморгала, прогоняя жгучую резь в веках. Только не разреветься. Только не показать, как проняло, как по больному ударило.
Соберись, ничтожная! – мысленно приказала я себе. Думай, ищи выход! Должен, обязан быть способ вырвать любимого из лап Мортис. Разрушить заклятье, освободить его разум и душу.
Но как? Как, если сама в себе не уверена? Если за душой – ни крохи былого могущества, а в голове – лишь звенящая пустота.
Явление Мортис завершилось. Под рев восторженной толпы и пронзительный визг боевых рогов владычица Смерти вскинула руки, упиваясь всеобщим обожанием и страхом. Черный дым клубился вокруг нее, вздымаясь к небесам зловещим столпом.
А потом Мортис резко взмахнула рукой – и Корвус в следующее мгновение уже стоял рядом со мной – застывший, безучастный, с потухшими глазами и искаженным лицом. Последний свободный пьедестал в ложе претендентов, предназначенный для ставленника Мортис, заняла безжизненная кукла, в которую превратился мой друг.
Мортис же расхохоталась – визгливо, пронзительно, словно упиваясь произведенным эффектом. А затем, подмигнув мне напоследок с нескрываемым злорадством, вскинула руки – и исчезла в вихре черного пламени.
Толпа взревела, потрясенная невероятным финалом. Трибуны ходили ходуном, сотрясаемые топотом и овациями. Казалось, весь амфитеатр треснет по швам от обрушившегося на него безумия.
А