– Тонь, ты вообще знаешь, что в Москве творится? – через силу улыбнулся он.
– А что?
– Авария крупная. Почти во всем городе света нет. В области, говорят, тоже. Поезда в метро стоят, народ оттуда выбраться не может. Интернет везде отрубился, связи нет. Трамваи и троллейбусы тоже стоят.
– Еще скажи, что автобусы не ходят.
– Именно. Светофоры не работают. Такси меньше чем за тысячу даже не сажают. Ты на телефон свой посмотри, сеть есть?
Она вынула из голубой сумочки мобильный. Сети и правда не было. А она и внимания не обратила.
– Ну ладно. Я даже готова тебя простить…
– Да не за что меня прощать, Тонька. Я вообще-то мехом наизнанку вывернулся, добираясь сюда. Думал, ты оценишь.
– Еще как оценила. Спасибо за испорченный вечер.
– Тонь, хватит, а?
– Вот именно, Леш. Хватит. Устал? Так отдыхай, не держу тебя больше.
Серые глаза смотрели на нее растерянно, но твердо.
– Мне правда не за что извиняться.
Тоне вдруг захотелось увести его в класс, где были накрыты сдвинутые столы и где оставалась еще куча бутербродов и пирожков. Он же голодный. А лучше всего – увести домой, от музыкалки до ее дома десять минут пешком. Переночевал бы на раскладушке. И теперь-то она могла уйти из зала спокойно и даже гордо – ни Леночка, ни ее подружки никаких слухов бы распускать не стали. Но обида за испорченный выпускной оказалась такой сильной, что девушка ничего не могла с собой поделать.
– Ну, раз не за что извиняться – значит, и говорить не о чем, – бросила Тоня и, развернувшись, направилась к троим кавалерам.
Точно зная, что Воронцов не станет ее останавливать, не окликнет.
Точно зная, что и она сама не обернется.
Голос навигатора вернул ее к реальности, оборвав воспоминания. «Через четыреста метров съезд, поверните направо».
– Осторожнее, там яма, – предупредил Алексей.
Это были первые его слова за всю поездку.
Тоня аккуратно встала у знакомого участка. Калитка была новой, забор – тоже. В доме горел свет.
– Дядя Гриша ждет, я ему написал.
– Сколько оценка будет стоить? Хотя бы примерно? – осторожно спросила она.
– Ну хватит уже. Идем.
Она вздернула подбородок, хотя на самом деле ей сейчас хотелось сжаться в комочек. Перед старшим Воронцовым Тоня всегда робела. Впрочем, как и перед Еленой Николаевной, и перед Анной Степановной. Алексей, не оборачиваясь, пошел по плиточной дорожке к дому. Тоня, обычно бойкая, неуверенно двинулась за ним и замерла у него за спиной, когда он, не постучавшись, открыл дверь.
– Антонина! – обернулся он. – Ты где?
– Тут, – она собралась с силами и вошла на террасу.
Старший Воронцов стоял у стола. Тоня в один миг узнала Григория Николаевича: он постарел и сильно сдал, но черты и фамильная воронцовская осанка были все те же.
Она