– Алексей?
– Да.
Пока лифт поднимался на восьмой этаж, Тоня успела провести щеткой по волосам. Потом она услышала, что кабина остановилась, и, не дожидаясь звонка, сама открыла дверь.
– Здравствуй, Антонина, – произнес Воронцов все тем же равнодушным голосом.
Тоня думала, что он, как и многие бывшие спортсмены, набрал вес – но за прошедшие почти пятнадцать лет он, похоже, не располнел ни на грамм. Разве что стал еще немного выше и чуть шире в плечах. Тот же силуэт, та же осанка, по которой она всегда узнавала его на любом расстоянии. Подружки, которых она иногда таскала с собой на соревнования, чтобы поболеть вместе, удивлялись – мол, как ты его отличаешь, они же все одинаковые в этих своих масках и электрокуртках со шнурами? А Тоня не понимала, как можно не узнать. Самый стройный, самый прямой.
– Здравствуй, Алексей, – она отстранилась, пропуская его в квартиру. – Зайдешь?
– С твоего позволения. Что у тебя случилось?
Воронцов стоял в коридоре, не проходя дальше, и ждал ответа, будто от Тониных слов сейчас зависело, развернется он или останется. В этот миг девушка пожалела, что среди ровного ряда ее крошечных кроссовок и балеток на полу не торчат какие-нибудь ботинки размера эдак сорок пятого. А лучше – сорок шестого. Впрочем, гость на обстановку ни малейшего внимания не обращал. На хозяйку он тоже смотрел совершенно безразличным взглядом, и Тоня даже разозлилась на себя за то, что сменила вытянувшееся домашнее трико на этот желтый сарафанчик. Сам Алексей был одет в простые синие джинсы и синюю футболку-поло, которую он, по своей обычной манере, носил с таким видом, словно это сшитый на заказ классический костюм.
– Ничего не случилось. Просто хотела попросить… если можно…
Он холодно усмехнулся:
– То есть пятнадцать лет ты обо мне не вспоминала, а тут вдруг вспомнила, хотя ничего не случилось?
– Я думала просто показать Григорию Николаевичу одно украшение. Если можно. Я заплачу за оценку.
– А потом ты что с этим украшением делать будешь?
Тоня хотела увильнуть от вопроса, но врать Воронцову всегда было бессмысленно.
– Посмотрим. От цены зависит. Может быть, продам. Почему ты спрашиваешь?
Алексей посмотрел на нее в упор – прямой открытый взгляд, спокойные серые глаза – и Тоня, не выдержав, отпустила голову.
– Потому что если ты вдруг после стольких лет позвонила – значит, случилось что-то из ряда вон.
Отпираться было бесполезно.
– Просто срочно понадобились деньги. Бывает.
Из комнаты лениво выглянул Нельсон, снисходительно посмотрел на гостя и стал потягиваться, зевая. Взгляд Воронцова чуть потеплел.
– Пушистый какой! Сибирский?
– Не