– Может, поговорим?
– Ты хуже маньяка. – устало сказала она. – Ты болен.
– И тем не менее…
– Давай! – живо воскликнула она к великому твоему удивлению. – Кто ты? Чем занимаешься? Черт, а сколько тебе лет?
– Подожди, я…
– Кстати, кольцо вот я заметила, а вот жены чего-то нет, – бойко тараторила она, улыбаясь. – Как так вышло? Расскажи-расскажи! Мне нравятся твои стены… ох, они милые! Люблю белый, как и ты, наверное. Да! Знаешь, сегодня я плакала. О нет, не волнуйся – всего пару часов. Знаешь, когда он ушел…
Боже, она безумна – так только думается, но ты улыбнулся. Когда живешь в чересчур банальном мире, безумия хочется, да – и, получая его, ты скорее наслаждаешься, нежели тяготишься им; безумие ребенка, сокрытого в сексуальном теле подчас даже приятнее, чем сексуальность, сокрытое в… ну, понятно и без слов. Мысли, мысли; очень критическая привычка – развивать их, искать идею, искать смысл, всегда завершать свои фразы и никогда не записывать, надеясь на память; что ж, вот одна из таких, Громов, постарайся не забыть ее.
Конечно, слушать ее ты будешь вполуха; будешь, однако, заинтригован. Сквозило в ней что-то эдакое, что твой ветер, залетающий в щель: тепло собственной обстановки уносилось, заменяясь холодом и внешней непритязательностью; ветер, конечно, не предлагает тебе необязательный для кого-либо секс – но она и не особенно настаивала. Вскочила из своего положения, теперь вот сидела и без умолку трещала, широко раскрыв свой рот. В уголке глаза блестела слеза – и ты станешь делать никаких попыток перебить ее.
Внезапно ты отбрасываешь все сомнения и встаешь. Да, встаешь – захотелось определенности в ночи, так не свойственной романтикам. Ты сел ближе, пройдя круг почета, а она улыбнулась, подавшись вперед. Лунный свет, смешанный в блендере с фонарным, выхватил половину ее лица – и она была печальна. Была ли весела другая половина? Увы, знание неизведанно. Захотел дотронутся до него – и сделал это спустя две секунды.
Правую руку пронзило болью; электрический заряд, бегущий по оголенным проводам. Ты и не вспомнишь об этом уже через минуту – а, на секунду скривившись, тут же вернешь свое обычное задумчивое лицо на положенное ему место.
Сексу нет место в твоей жизни, сексу с другой женщиной; надо бы сказать ей, Громов, что же ты; судишь, что не заслуживаешь его; многое он вкладывал в понятия чести, морали и совести, но дело-то было в кое-чем ином. Недопитая бутылка кальвадоса с глухим стуком упала на белый пол. Снова упала – повторение, фаза, рекурсия; соседи сходят с ума; дождь из бутылок, вторая капля падает – кап или же бум? Доподлинно неизвестно; рука ныла,