Ох, ну и фраза. Предрасстрельная автоматная очередь, выпускаемая струей воздуха прямиком из легких. Фраза интересная – из таких, что запоминаешь надолго, а после рассказываешь друзьям и их подстилкам и шкурам, жадно жующим жвачки и сушеных кальмаров на холодной лавке. Жаль, что друзей уже нет – да и их подруги давно повыходили замуж, пока ты так и пишешь в своем «Геликооне», Миша. Жаль, что все так скоротечно и банально: можешь предсказать каждый свой последующий шаг и шаг тех, кто тебя окружает; правда фраза, вроде этой, пока еще тебя веселит. Расстрельная, предударная; она предвосхищает собой ярость, она – затишье, нет, она буря; «сводку» звучит как «плетку»; семь ударов, теряют сознание уже после третьего. Нет, серьезно – плетку лучше бы принести и использовать вместо слов Лопанцева; даже сексуальный контекст ситуации не испортит сладкой боли; нудность же обычно портит все.
Лопанцев забубнил, поправив на носу очки:
– Так, так… Да. Долин Вениамин Матвеич тысяча девятьсот шестьдесят…
– К делу, к делу, Лопанцев! – причитал Велин.
– Про-о-пускаем, так. – жалостливо протянул «король архива», как его называли многие. – Так. В «Геликооне» публиковался с тысяча…
– Сколько лет? – Снова перебил его Велин, яростно смотря на Мишу.
– Уже четырнадцать, Григорий Валентиныч. Четырнадцать лет, шесть романов, три стихотворных сборника, сборник повестей «Деревня 2.0», автор временно издающейся колонки в «Интере», член совета…
– Хорошо, достаточно. Листай дальше, Петя. Дальше, до письма, собственно.
– Ми-и-нутку. – Листал Лопанцев, облизывая сухие губы.
Ты смотришь и думаешь: «Боже, ну и идиоты». Они были смешны и забавны своей важностью. Начальник, большой босс – разъяренный тем, что его работники тоже иногда могут поиграть в своевольного человека. Змея, истосковавшаяся по мужикам настолько, что наверняка и придумает самое страшное наказание еще для одного из них. Грозный редактор, отсекающий талантливую и пропускающий пошло исполненную молодежь, не могущий связать ни слова в реальной жизни. И Лопанцев, со смешными очками и худым телом, как напоминание о семи смертных грехах; Лопанцев олицетворял собой жадность большого босса, жадность Велина: во всех остальных крупных издательствах должность короля архива исполнял компьютер.
Они были важными. Наручники, что сковывают его руки, заставляя засовывать свое мнение куда подальше. В пору интернета легко быть критиком – знай пиши себе под разными никами, ругая власть, литературу и народ; в издательствах же с этим немного строже. Ты обязан быть точен и не предвзят, нести идеологию и характер. Проводить параллели и хвалить, если так, улыбнувшись, попросит твой начальник, своевременно увеличив тебе зарплату. Да. Смешно, глупо и банально. Безвкусно