Нож. Ростислав Алексеевич Скрипкин

в беспрерывный поток, словно на общую картину мира вылили раствор «Смывки для стойких лакокрасочных покрытий». Приблизившись к люку, Джек ахнул, но неслышно и про себя, как обычно. Предметы, входившие в отверстия железного лотка, сужались до таких размеров, что даже здоровенные бетонные блоки становились тонкими серыми усиками и проваливались в чёрные дыры. Джек не стал исключением. Во всем этом потоке он летел ногами вперёд, пока эти же ноги, начиная с ступни, не разделялись на части, становясь всё тоньше и тоньше. Джек чувствовал, будто его ногу сдавливают невидимые круглые тески, превращая в макаронины. Когда всё его тело прошло через эту мясорубку, Джек еще оставался при памяти, и вдруг осознал для себя, что теперь его много. Все его копии глядели друг на друга растянутыми книзу глазами, походившими теперь на блестящие лески от удочки, и улыбались так, что их улыбка окутала тело на все триста шестьдесят градусов. А потом наступил непроглядный туман, а после него и полнейший мрак, где невозможно было разглядеть ничего, кроме безликого черного круга на идеально белом фоне.

      Глава 14. Внутри Себя

      Джек открыл глаза. Он по-прежнему был прикован; перед ним стоял всё тот же господин со своими трубами, но что-то всё-таки изменилось вокруг. И всё это изменённое заползало внутрь тела, как паучий яд растворял тело жертвы, так отяжеленное еще некоторое время назад тело обрело небывалую легкость, словно внутри него растворились камни черного базальта в белую кашицу:

      Хватит… прошу, хватит, я больше не могу…

      Джек слышал свой голос и от этого чуть вздрогнул. Его настоящая речь, которую он или позабыл, или вовсе никогда не знал, раздавалась у него в голове, сопровождая поток упорядоченных мыслей. Голос зарождался внутри, но не выходил наружу. Так что кроме Джека его никто не слышал.

      Голос! Он… необычный…

      Бен долго ждал. Просто стоял и смотрел в лицо Джека, заглядывая ему прямо в глотку, когда тот открыл свой рот. Но никаких звуков оттуда не вырывалось, даже хрипа, того же стона – ничего!

      – «Я… теперь что… делать… я… не знаю…» – господин произносил слова медленнее, чем обычно, а взгляд его уходил куда-то в пол, скрываясь пораженно —«Обычно всё как-то по-другому… Иди ты…».

      Бен нервно ударил по цилиндру ногой; его руки высвободились от металлических ветвей. Щупальца, сразу после резкого отключения их хозяина, потеряли равновесие и свалились на пол. Из них буквально выстрелили сначала колпачки, а потом и кольца, разлетаясь по всей комнате. После этого, трубки медленно заворачивались внутрь цилиндра и всё. Пришлось катить его осторожно, постоянно выравнивая поддон, чтобы колёса не начали разъезжаться в разные стороны, словно выпускники после получения аттестата.

      Когда цилиндр был спрятан, Бен подошел к входной двери и открыл её, подзывая кого-то с улицы. Солнце уже давно зашло за горизонт, оставив