Господин, обратившийся к Джеку по имени, но стоявший только спиной, изволил протянуть свою руку к ржавому крючку, расшатывающемуся на бетонной стене, отдававшей тем же холодом, и сдернул с него запачканный старой засохшей кровью халат, дабы не запачкать новый парадный костюм – голубой или какой еще там цвет может более красиво описать вещь за немыслимые суммы, наверное оттенка небесной лазури. На деревянном столе, выделявшемся своей грубой отделкой, он подобрал кожаные перчатки и старый свинцовый ящик со всякой мешаниной.
– «Чудное местечко эта работа, да?» – вопрос чисто риторический, если подумать – немой ты или говорящий, все одно.
Закончив с подготовкой инвентаря, мистер элегант задумчиво повернулся в сторону своего партнера по каким-то странным играм, аккуратно подошел и только прямо перед Джеком заглянул ему в лицо, ни на что больше не отвлекаясь. Над воротничком торчал через чур обращающий на себя внимание кадык, похожий на треугольный лифт без стекол цвета человеческой кожи. Отполированное лицо Джеку показалось его собственным отражением, как зеркальный лабиринт вместо головы – чудесная лысина лишь дополняла образ. Но выглядеть сам Джек, по его мнению, должен был лучше, точно моложе. Мистер ровных черт и строгих эмоций был невероятно скучен на вид, словно его прирожденную изюминку просто выплавили паяльником.
Мистер протянул довольно резко руку – в ней переливался светом предмет, похожий на секатор, такой неспецифично крошечный, словно мужик из анекдота про колдуна.
– «Представляюсь – Бэн, твой доброжелательный (щелк) и внима- (щелк) -тельный начальник. Не дрожи, пока я не скажу. А этой штукой (щелк-щелк) я себе ногти обрезаю» – отпустил руку господин, не собирающийся ничего никому пожимать.
Попытка тупо опустить и приподнять голову оказалась для Джека задачей нового уровня, для которого еще нужно было много опыта, поэтому он просто моргнул два раза подряд.
Представившийся начальник наконец положил на колченогий табурет свой тяжелый ящик, перед этим постоянно оглядываясь то на ящик, то на табурет, крутя что-то в голове. Раздался треск и было неудивительно, что злополучная ножка табуретки решила вдруг отойти от своих собратьев. Шлепнувшись об пол, довольно вместительная изнутри коробка дала волю замкам и те, в свою очередь, слетели, высвобождая хор стальных инструментов. «Да сколько их у него, сраный извращенец…» – крякнуло у Джека между одним и вторым наблюдениями.
Бэн его, на удивление, пнул с удвоенной силой, отбросив куда-то в занавес, громко крича странно совмещенные друг с другом ругательства – у Джека от ящика только звенело в ушах, но мат зачастую можно понять даже в полной «заглушенности», такой уж он легкодоступный для понимания.
– «Ты мне как будто бы знаком…» – также резко бросив всё и вернувшись к привязанному,