Джек дрожал от холода, и потому обтирал свои голые плечи руками, призывая неведомого ему бога, способного согреть его изнутри и снаружи. В тюремном дворе людей становилось всё меньше: одни заходили погреться, другие уже давно готовились ко сну, а третьих скрывала тихая звёздная ночь, под лоном которой они могли спокойно дымить, ненароком вырисовывая в воздухе подпалёнными концами самокруток с анашой «Звёздную Медведицу».
Прекрасная ночь… Только холодная…
Джек не помнил, чтобы он когда-нибудь гулял в такое время суток, хотя сейчас его прогулка больше напоминала хождение «пленного комбатанта» за колючей проволокой. Осознание того, что прожитая им жизнь вызывает больше вопросов, чем ответов, пришло к Джеку неожиданно, и ударило похлеще мороза немилосердной ночи:
Когда день успел закончиться?
Офицеры привели его к железной двери, со всех углов которой подкрадывалась рыжеватая ржавчина. Ручка отсутствовала; на внешней стороне находилась лишь расцарапанная замочная скважина (вымазанная чем-то липким и неприятным на вид), и одинокий, на скорую руку заблокированный клейкими коричневыми лентами «Васисдас», из всех щелочек которого веяло теплом и уютом. Дверь была настолько узкая, что здоровому заключенному пришлось бы пролезать в неё боком, втянув в себя максимальное количество воздуха.
Вхожу тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие к могиле, да? Ах, я же голый, нельзя сейчас об этом…
Когда она отворились, то жар хорошо прогреваемого помещения вдарил Джеку по глазам и большей части посиневшего тела, образовывая красные пятна по всему периметру сухой кожи. На зелёном пластмассовом стуле мирно восседал упитанный господин в облегающей белой майке с синими буквами «Доджерс», и вылезающим из-под неё пузом. В газете, на обложке которой виднелись четыре жирные буквы: «ГИИН» (Главный Источник Информации), Джек увидел фотографию, после которой задержал дыхание и выкатил глаза: на ней был запечатлён он сам, с вывернутыми руками (стараниями полицейских, его связавших), с кривым лицом, будто умолял о пощаде и готов был лизать ботинки тому, кто-бы освободил его из под железной хватки, и огромным пятном на штанах. В реальности же он точно не ссался в штаны, и для данной съемки не было необходимого материала. Еще большее недоразумение вызывала подпись под этим чудесным снимком, мелкий шрифт которой не давал ознакомиться с ней полностью с такого расстояния, но начало текста оказалось очень громким:
«Хладнокровное убийство на улице… Чем закончилась ссора между бабушкой и её внуком, и почему тот решил врезать ей сковородкой?»
Очевидцы повествуют о жутких деталях преступления: истошные крики старой женщины, её хлипкие стоны, душераздирающий плач и катания по полу в поисках, чем бы защитить себя…
Как оправдывал себя парнишка перед лицом закона…
«Пропавшая яичница» или как