– Что?
– Ты недоволен тем, что написал?
– Да… Немного. – Он выдавливает подобие улыбки. – Это видно по моему лицу?
Ее лицо ничего не выражает, когда она отвечает:
– Да. Но ничего страшного, ты напишешь еще.
Он отвечает не сразу. Потирает шею, смотрит, как она плещет руками по воде.
– Да, но… У меня мало времени для этого.
На этот раз Жоанна поворачивается к нему. Подтягивает колени к груди, поднимает к нему свое бледное лицо.
– Потому что ты скоро умрешь?
Она спрашивает тихим голосом, но отчетливо, нимало не смущаясь. Ему это нравится. Он не спешит с ответом, садится на большой валун, снимает ботинки, носки и погружает ноги в прохладную воду.
– Нет. У меня есть еще время, прежде чем это произойдет… То есть, я думаю…
Несколько секунд он играет с водой, бьет по ней пальцами.
– Два года, – говорит она.
– Приблизительно.
– Два года – это достаточно, чтобы написать настоящее письмо, правда?
Она смотрит на него серьезно и выглядит совсем взрослой, не потерянной девочкой, как он думал в первые дни.
– Не в этом проблема.
– Не в оставшемся времени?..
– Нет.
– В чем же?
– В том, что я все забуду. Может быть, через полгода. Может быть, завтра. Так что я не знаю, будет ли у меня случай написать это письмо.
Жоанна поджимает губы, задумавшись.
– Да. В таком случае…
Она продолжает размышлять, чертя руками круги на поверхности воды.
– В таком случае ты должен писать понемногу каждый день. Как только тебе придет мысль… Что-нибудь, что тебе захочется сказать.
Он взвешивает сказанное, перекатывая камешки под ногами на дне.
– И посылать фрагменты письма по мере написания?
Жоанна качает головой.
– Ты не обязан их посылать. Это и не должно походить на письма.
Он хмурит брови, не понимая. Она продолжает:
– Это может быть просто дневник, который… который ты будешь заполнять словами по мере нашего путешествия.
– Словами, которые никогда не дойдут до них?
– Нет. Твой дневник до них дойдет.
– А как? Когда я забуду всю мою жизнь, я забуду и дневник, и кому он был адресован.
– Я могу его им послать.
– Ты?
– Да. Ты дашь мне адрес, и я обещаю послать им дневник, когда тебя не станет.
Он невольно морщится. Ему невыносимо слышать от нее прямыми словами, что он умрет.
– Ты можешь писать этот дневник и для себя, – добавляет она.
– Как это?
– Ты боишься все забыть.
– Да.
– Но у тебя будет все это, все эти забытые воспоминания в дневнике. Это поможет тебе вспомнить, когда ты… когда ты не будешь больше знать, кто ты и что здесь делаешь…
Этот разговор наводит на него тоску. Еще хуже, чем давеча, когда его одолевали воспоминания о Лоре.
– Мне не очень хочется говорить об этом сейчас…
– Хорошо.
Она