Кланяется тебе твой верный друг Тимошка Петров, сын Николаев.
Покорно благодарю тебя за твой подарок – книгу про животных Африки.
Я читаю её каждый день и уже дочитал до жирафа.
У меня большое горе – заболел холерой мой названный батюшка, дядя Петя.
Помолись, пожалуйста, за его здравие.
А ещё сегодня умер мой больной. Он был вор, и у него отрезало поездом ноги.
А ещё я познакомился с бабкой Досифеей Никандровной.
Она принесёт тебе это письмо.
Скучаю по тебе. Храни тебя Господь.
Навсегда твой Тимофей Петров-Мокеев.
Тимошка тщательно промокнул письмо тяжёлым пресс-папье, украшенным медной шишечкой, и удовлетворённо свернул оба письма.
«Бабка Досифея сказала, что её всегда можно найти в больничном дворе, – припомнил он, – значит, завтра, в крайнем случае послезавтра, князь Сева получит это письмо. А если будет в настроении, то отпишет ответную записочку».
Порыв ветра ворвался в приоткрытое окно, и Тимошка вздрогнул от резкого удара грома. Гроза. Весёлый дождь забарабанил по кирпичной стене дома, стекая ручьями с покатой крыши в подставленные под водостоки дождевые бочки, и почти сразу же, прорывая тучи яркими лучами, засияло весёлое солнце, а над городом повисли две радуги.
«Хороший знак, – сам себе сказал Тимошка и улыбнулся. – Радуга – это к добру».
Этот вечер в доме Арефьевых, окрашенный заботой о здоровье Петра Сергеевича, прошёл необычайно тихо. Казалось, даже самовар на небольшом столике около окна пыхтел и свистел не так радостно, как обычно. Тимошке было приятно, что хозяева разделяют его тревогу об отце, но в то же время и беспокойно: а ну как положение серьёзнее, чем ему говорят, и Арефьевы знают что-то такое, о чём он даже не догадывается.
Тимофей долго сидел рядом с Танюшей, произнося в её кулачок несложные словечки и давая ей потрогать разные предметы. Она уже знала слова «яблоко» и «груша» и уверенно нащупывала эти фрукты среди других, лежащих в пологой серебряной вазе.
– Если так пойдёт дальше, то наша Танюша выучится читать, – заметила Нина Павловна.
Она оторвалась от своей вышивки и одобрительно улыбнулась Тимошке. Он удивился:
– Разве слепые могут читать?
– Могут, – сказал Юрий Львович, – только они читают не глазами, а пальцами. Для слепых используется специальная азбука, которую изобрёл великий французский учёный месье Луи Брайль. Он сам был слепым, поэтому догадался, что для невидящих людей можно накалывать буквы точками по бумаге. Они ощупывают текст кончиками пальцев и понимают, что написано.
– Но ведь все слепые умеют говорить, – возразил Тимка, – а Танюша не разговаривает.
– Она не умеет говорить лишь потому, что не слышит звуков, – грустно сказала Нина Павловна. – Если бы она их слышала, то говорила бы не хуже нас с тобой.
Как бы в ответ на эти слова Танечка взяла в руки грушу и несвязно промычала: «Уша, уша». Первые Танины слова были самой радостной новостью за весь этот длинный безрадостный