В этот день Море повезло – представление началось. Конюхи привязали коня к пилярам, старый князь вышел на манеж с шамберьером и хлыстом, весь в чёрном – ещё более демонический и величественный, чем обычно.
– Франц, одолжи удочку! – через весь двор истошно заорал Мора, завидев повара – знатного любителя рыбалки.
Конь в пилярах затрепетал, запрядал ушами.
– Не ори, пугаешь коня, болван! – огрызнулся князь.
Конюхи зашикали на Мору.
– На что тебе удочка? – шёпотом спросил подошедший Франц.
– Хочу завтра с утрецухи на плотине голавлей половить! – все ещё очень громко отвечал Мора.
Князь не замедлил откликнуться:
– Я вижу, кто-то соскучился по хлысту?
– Простите, ваша светлость, уши заложило… – Мора взял Франца под локоток, увёл прочь от манежа от греха подальше и спросил уже шёпотом: – Так дашь мне удочку?
– Дам, если не шутишь, – удивлённо отозвался Франц. – И что ты вздумал так орать? И так он тебя не любит.
– Как же не любит? Хлыста посулил.
– Хозяин наш никогда слуг не бил, только тебе, говорят, хлыста досталось – аж в окошко недавно от него сигал.
– Вот ты, Франц, немец, и не знаешь русских пословиц. Бьёт – значит любит. Небось и не слышал про такое?
– А ты разве русский, Мора? Или кто? – задал Франц давно терзавший его вопрос.
– Или кто. Мора Михай, как думаешь, исконно русское имя?
– А говорят, ты графа французского байстрюк.
– А говорят, что кур доят, – отвечал Мора. – Цыган я, Франц, и мать моя была цыганка, а про французского графа у русских тоже поговорка есть – чей бы бычок ни скакал, а телёночек – то наш.
Мора взял у повара удочку, коробочку с крючками и спросил напоследок, где лучше накопать червей – за сараем или на компостной куче?
Ранним утром – за час до рассвета – Мора уже сидел на плотине с удочкой. И ждал – не послышится ли вдали конский топ. Никакого топа не слышалось, и Мора приуныл было – хоть рыба и клевала – и подумал, что князь на старости лет потерял нюх и не понимает совсем уж прозрачных намеков.
На воде раздался плеск, словно била хвостом далёкая русалка. Мора вгляделся в предрассветную мглу – в тумане, по речной глади, неслышно скользила рыбацкая лодка, прикрытая навесом. Сквозь ткань навеса призрачно мерцал огонек фонаря. На вёслах сидели солдат-охранник и повар Франц, не иначе как удостоенный такой чести в качестве эксперта по рыбалке. Старый князь величественно возвышался в лодке в дивном лисьем плаще – по случаю утренней прохлады. Поручика с ними не было.
– Вон псарь удит, ваша светлость, – Франц разглядел Мору на берегу. – Тот псарь, который цыган.
Старик что-то ответил – не слышно было из-за плеска вёсел. Лодка подплыла к Море совсем близко и стала в камышах.
– Доброе утро, ваша светлость, – поздоровался Мора.
– Здравствуй, цыган, –