Лёдя вдруг останавливается и произносит негромко, но страстно – как клятву:
– Да, сплю и вижу! Но я увижу это и наяву!
Тишину ленинградского кладбища нарушает лишь траурная мелодия оркестра, сопровождающего скорбную процессию. Лёдя идет рядом с Трубачом – помятым и обтрепанным, неопределенного возраста. Доиграв марш, оркестр делает паузу. И Лёдя продолжает разговор с Трубачом:
– Нет, ты все-таки послушай… Я хочу создать новый, совершенно новый джаз! И не просто оркестр, а музыкальный театр…
– А я тут при чем?
– При том, что ты – потрясающий трубач!
Был…
Трубач достает шкалик водки, зубами срывает пробку и отхлебывает из горлышка.
Оркестр снова начинает играть, и Трубач подхватывает тему. Лёдя упрямо идет рядом и продолжает разговор под музыку:
– Дурак ты! Я же помню, когда ты еще не пил… У тебя была не труба, а живая песня!
Трубач только раздувает щеки, не имея возможности ответить. Процессия останавливается у свежей могилы. Музыка смолкает. Трубач снова прихлебывает из бутылочки и зло усмехается:
– Да я ж понимаю: нормальные лабухи к тебе не идут, вот ты и ищешь вроде меня…
Лёдя меряет его разочарованным взглядом:
Извини, что побеспокоил. Видно, сожрала тебя водяра. Ничего уже не можешь…
Он поворачивается и уходит по дорожке.
Трубач смотрит ему вслед. И вдруг вскидывает трубу и выдает пронзительное соло. Лёдя резко оборачивается и радостно смотрит на Трубача. А участники похорон глядят на него изумленно. Высокая и чистая мелодия плывет над вечным кладбищенским покоем.
В филармонии играет на рояле Пианист с тонким нервным лицом. Лёдя в зале внимательно слушает легкие стремительные пассажи.
Потом он стоит у служебного входа в компании нескольких девушек с цветами. Выходит Пианист и при виде поклонниц раздраженно поднимает воротник пальто. Девушки бросаются к нему, суют цветы и открытки для автографов. Лёдя наблюдает за этим всплеском народной любви.
Наконец, поклонницы рассасываются, а Пианист направляется к своей машине. Тут его и останавливает Лёдя. Приняв его за очередного поклонника, Пианист обреченно лезет в карман за ручкой. Но Лёдя сообщает, что ему нужен вовсе не автограф…
Пианист ведет машину. Рядом ораторствует Лёдя.
– Да, вы правы – в России нет джаза. Но в России и своей оперы не было – все немецкие, французские, итальянские… Однако появились таланты и создали российскую оперную и симфоническую музыку, которой аплодирует весь мир. Вот так и мы…
– Вы! – перебивает Пианист. – Не мы, а вы. Возможно, вы и потрясете мир новым джазом. Но без меня.
– Без вас – невозможно!
– Любопытно, почему?
– Потому что я уже неделю хожу на ваши концерты и слышу: вы каждый раз играете по-новому. Вы не догматик, вы импровизатор!
Пианисту, несомненно, приятны слова Лёди.
– Ну, предположим…