Несколько минут ещё стоял переполох в юрте. Сарнай грозилась отлупить Нарана, как только они пойдут домой. А Наран в свою очередь снова при всех заявил, что женится на ней, и тогда она у него попляшет. От этого заявления Кызыл и Саша покатились со смеху, а Апаш спряталась за спину Кати. Когда все наконец умолкли, вперёд с речью выступил Баяр.
– Да, это правда, – сказал он, сдерживая слёзы стыда. – Мне нравится шить и рисовать. Я себя ненавижу за это. Мой папа считает меня недомальчиком и стыдится меня перед друзьями и соседями. Он не хочет меня брать с собой в город, чтобы его знакомые, не дай бог, не услышали мой девчачий голос. Он стыдится меня. Стыдится, что я такой. Я тоже стыжусь, что я такой. Мне противно, что у меня голос, как у девочки. Мне стыдно, что на самом деле я люблю шить и рисовать вместо того, чтобы гоняться за мячом, как все ребята из нашей деревни. Я просто не люблю всю эту агрессивную беготню. Может быть, я и не совсем мальчик. Я уже не знаю, где правда, но почему это должно быть плохо? Почему все находят смешным и стыдным то, что я люблю женские занятия? И кто вообще сказал, что шитьё и рисование – это девчачьи занятия? Вот Сарнай, например, не любит шить и рисовать. А ещё она лупит всех мальчиков подряд, особенно тех, кто меня обижает. Но ведь она остаётся при этом девочкой, и все это знают…
Он запнулся и сжал губы в тонкую нитку. Хотя все в деревне считали Баяра полудевочкой, никто никогда не видел, чтобы он плакал. Хотя при такой травле, которую переносил Баяр, любой ребёнок бы сломался.
– Не слушай их, Баяр, – выкрикнула Сарнай. – Они дебилы! И Наран тоже дебил!
– Ещё раз так скажешь – получишь по шее! – выпалил Наран.
– Это ты получишь! – не отставала Сарнай. – И вообще, это ты девчонка, раз постоянно получаешь от меня по шее и ревёшь, как баба.
Снова в бой вступили Кызыл и Саша. Им пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать Нарана в этот раз. Сарнай даже не дрогнула при виде взбесившегося Нарана. Она встала в атакующую позицию и приготовилась к драке.
Наконец вперёд выступила Катя. Выслушав все стороны, она приказала всем сесть на ковёр. Если Катя говорит сесть на ковёр, значит, всех ждал очень серьёзный и строгий разговор. Катя была не из тех, кто предпочитал долгие и поучительные проповеди. Как и все женщины, она любила трещать по делу и без дела. Но когда она по-настоящему расстраивалась или сердилась, то говорила совсем мало. Но в глазах её было столько огорчения, что всем становилось не по себе. Именно такую Катю дети боялись больше всего. Странно, что в их сердцах был именно страх. А ведь Катя не ругалась, не бранилась и не наказывала их, как это делают родители. Но, когда её круглое весёлое лицо внезапно становилось печальным, а голос тихим и разбитым, это казалось детям самым тяжёлым наказанием, какое только может придумать взрослый человек. Именно такое лицо было у Кати в ту минуту, когда дети послушно уселись на ковёр и стыдливо опустили глаза.
– Мы больше так не будем, Катя, –