Сарнай пришла в себя от того, что кто-то касался её открытых ран на лице полотенцем из грубой махровой ткани. Она открыла глаза и увидела, как какая-то незнакомая девушка в двух шагах полоскала в ведре половую тряпку, а потом кто-то снова провёл по её лицу влажным полотенцем. Сарнай инстинктивно оттолкнула от себя мокрое полотенце. Почему-то она решила, что ей протирают лицо половой тряпкой.
– У меня ничего не болит, – слабым голосом произнесла Сарнай. – Я хочу к маме.
В ответ на её просьбы раздался гомон. Сарнай было больно открыть полностью глаза, так как щёки и лоб были расцарапаны до крови. Сарнай не могла нормально разглядеть людей вокруг, которые почему-то говорили на непонятном ей языке.
– Я хочу к маме! – вскричала Сарнай, отталкивая от себя незнакомые руки. – Мама! Папа!
– Тише, малышка, – услышала она вдруг ласковый женский голос, говоривший на монгольском. – Всё в порядке. Ты упала и расцарапала себе всё лицо. Мы тебе поможем.
Тёплая ладонь принялась гладить её по голове, и Сарнай стала медленно приходить в себя.
– Не плачь, девочка, – говорил тот же голос. – Ты в порядке. Мы тебя отведём обратно домой.
– А где Наран и Баяр? – всё ещё пытаясь открыть нормально глаза, спросила Сарнай.
– Они тоже рядом, только в другой юрте. Там за ними присмотрят.
– Я хочу домой. У меня ничего не болит, – продолжала твердить Сарнай, щурясь от боли.
– Поспи немного. Мы отведём тебя домой.
Этот голос действовал на неё как гипноз. Против своей воли Сарнай опустила веки и провалилась в сон. Перед тем как снова потерять сознание, она опять услышала гомон голосов, говоривший на непонятном языке.
В следующий раз Сарнай пришла в себя от раскатистого смеха Нарана и Баяра. Левый глаз открылся без труда, а правый как будто сросся с кожей. Она коснулась рукой правой части лица и ощутила на щеке ещё совсем влажные раны. От прикосновения у неё защипало, и она захныкала. Над ней тут же склонилась пухлая женщина лет пятидесяти с серыми зрачками, отчего казалось, будто пустынные ветра сдули с её глаз весь пигмент. А вместо привычно