– Полушубок я тебе не отдам. Ты уж не взыщи.
– Как? – удивился молодой человек. – Он же вам всем не по росту. Не по размеру. Что ему без дела-то лежать?
– Не отдам, – повторила Фрося. – Могу отрезать от него половину, если нужно, а другая половина – моя. Я жена твоего отца, хоть и бывшая. Но у меня тоже права кое-какие имеются.
– Но войдите в наше положение, – взмолился молодой человек, – мы тоже без средств остались после смерти папы. Нам нужно учиться… Мне не на что купить зимнее пальто, и… это как бы наше наследство. Память от него. Всё, что осталось.
– Полушубок сейчас мой, вот и весь сказ! – отрезала Фрося решительно и показала рукой на детей.– Это тоже его дети. Они есть хотят… Так что, что бы вы мне не говорили, я своего решения не изменю…
Вечером разочарованный и несчастный молодой человек навсегда покинул Рябиново. До Кумен он шел пешком. Солнце ещё светило ярко, какие-то птицы звонко пели над ржаным полем, облака плыли с запада округлые, и трава вдоль обочины мягко волновалась от ветра, но на душе у молодого человека было темно и холодно, как в погребе. Его не покидало ощущение, что во всем мире он сейчас один, и никто ему уже не поможет.
На пасеке
До Бушковской пасеки Алешка добрался к вечеру. Оглядел её со всех сторон, обошел вокруг по кромке леса. Дом как дом, только немного покосившийся, потому что задней частью в землю врос, да крыша кое-где поросла зеленоватым мхом. Зато среди леса стоит, среди душистого запаха цветущей липы и высокого зелёного дудника. Алешке нужно только одну ночь здесь переночевать, а потом он привыкнет, освоится. Он не из тех, кто отступает, пасуя перед первыми трудностями. Да и отступать-то ему некуда сейчас. Жизнь так сложилась.
Весь день хлопотал Алешка вокруг жилья, принес сушняка из леса, печь протопил. Залез на чердак, трубу со всех сторон осмотрел, всё ли там в порядке. Заглянул в подполе – нет ли там опасных лесных жителей – змей. Сходил на речку за водой, понаблюдал, как плещется в ней рыба. На песчаной отмели приметил пескарей, небольших окуньков, сорогу и галавликов. Потом в посудине похожей на чугун, которую за печью обнаружил, вскипятил воду, накрошил туда немного хлеба и посолил. Получилась неплохая тюря. Достал из-за пазухи алюминиевую ложку и стал хлебать незамысловатую еду. После того как поел, ему стало совсем хорошо, даже прилечь захотелось. Вспомнил, как мать ругала за побег из приюта. Улыбнулся, пусть думает, что он куски собирает, ручки дергает, просит подаяние, а он вот здесь неплохо устроился. Ночь тут проведет и привыкнет ко всему, приспособится, потом его калачом отсюда не выманишь. Спать для безопасности