Как-то встретил её на дороге, она увидела меня, остановилась и обратилась ко мне со словами:
– Ой! Это не Николая ли Николаевича сынок?!
– Да, – говорю, – он самый.
– Миленький ты мой! Отец-то у тебя золотой был человек. Красивый, добрый, культурный. С ним обо всем можно было побеседовать. И ты тоже таким же будь. Люди-то кругом тоже ведь хорошие живут. Надо им соответствовать.
Я стоял перед бабушкой Фросей и не знал, что ей ответить.
– Хороший у тебя был отец, хороший. И ты будь таким же, – ещё раз повторила она и пошла дальше, как будто свет в руках понесла… А с другой стороны, чем она виновата, что родилась в тяжелое для страны время? Что судьба у неё сложилась так неудачно? Можно ли было тогда жить как-то по-другому? Никто не может правильно ответить на этот вопрос. Ведь в реальной жизненной истории иногда трудно отличить причину от следствия, результат от погрешности, правду от лжи.
Дурачок
Алеша дурачок, это важный персонаж моего послевоенного детства. Его появление было всегда неожиданным. Он часто появлялся внезапно, как бы ниоткуда с мгновенным блеском в глазах, где сочетались удивление и испуг. Когда я встречал его на дороге, он всегда спешил куда-то, и всегда о чем-то говорил сам с собой, жестикулируя при этом в такт словам своими худыми руками.
Мужики его появлению всегда были рады, они перемигивались, перешептывались и начинали подшучивать над ним. Алексей сначала обижался на безобидные подковырки мужиков, смотрел подозрительно, но потом постепенно втягивался в разговор, начинал тихо смеяться и рассказывать свои небылицы. Его спрашивали, почему он попал в тюрьму (так он называл психбольницу). Алексей на секунду замирал, а потом обстоятельно отвечал:
– Я когда-то директором работал на заводе. Вот… Много денег получал. Вот… Целую кожаную сумку… Зачем мне столько денег одному? Вот я и стал отдавать половину этих денег техничке своей, а ещё рабочим, которые сильно нуждались. Вот. Меня за это и посадили.
– И долго ты в тюрьме просидел?
– Долго. Там я состарился, там и поседел. Посмотрите, – после этих лов, Алеша снимал фуражку, чтобы показать всем свою косматую и седую голову.
– Да! Весь седой Алеша, – весело восторгались мужики.
– И плешь у меня уже появляется.
Алеша наклонялся, чтобы лучше было видно плешь.
– Видите?
– Видим. Настоящая плешь, – снова удивлялись мужики. – Как у Ленина. Как у Хрущева.
– А там, в трусах-то, у тебя волосы не поседели? Ты столько