– Арнау Эстаньол! – возгласил рыцарь в красном с золотом наряде, как только офицер вытолкнул старика на помост. – Предатель королевства!
Два городских советника подошли ближе, чтобы выяснить, за что задержали Эстаньола, известного и любимого всей Барселоной, но застыли, услышав такое обвинение. Горожане, начавшие было расходиться, остановились и снова смотрели на эшафот.
– Кто это сказал? – смело выкрикнул член Совета Ста, немолодой красильщик, очень пузатый и немыслимо наглый.
Советники, знатные горожане и купцы осудили дерзость красильщика суровыми взглядами. Только что на глазах у всех обезглавили двух видных сподвижников покойного короля, и не было для этого иной причины, кроме мести; королеву Сибиллу пытали без законных оснований; другие соратники Педро Церемонного и его придворные находились под судом, и жизнь их зависела от прихоти больного монарха, возомнившего, будто его околдовали; а сейчас зарвавшийся красильщик посмел оспаривать действия новых слуг правосудия.
Ответ не заставил себя ждать.
– Это сказал король Хуан! – ответил вельможа в красном. – И от его имени это говорю я, Женис Пуч, граф де Наварклес, Первый капитан королевского войска!
Красильщик втянул толстую голову в плечи.
– Арнау Эстаньол! – повторил Пуч. – Грабитель и ростовщик! Еретик, скрывшийся от святой инквизиции! Предатель короля! Предатель Каталонии!
Ненависть, прозвучавшая в этих обвинениях, снова заставила горожан отшатнуться от помоста. Да как такое возможно? Граф не имеет права чинить такой произвол.
– Приговариваю тебя к казни через отсечение головы! Все твое имущество конфискуется!
По толпе прокатился негодующий ропот. Граф де Наварклес приказал солдатам обнажить мечи.
– Сукин сын! – Уго снова оказался на ничейной земле, между солдатами и горожанами. – Паршивый пес!
К выкрикам Уго внезапно добавился тонкий пронзительный визг. Какая-то женщина локтями прокладывала себе дорогу к помосту. Это была Мар – значит кто-то успел ее предупредить.
– Взять ее! – приказал офицер.
Только в этот момент, увидев, что его жена лягается, вопит и вырывается из рук солдат, Арнау попытался оказать сопротивление страже. Женис Пуч сам ударил старика по лицу – наотмашь, походя, будто наказывал скотину, и повалил его с ног.
В ряду вельмож на помосте раздались смешки.
– Сволочь! – Теперь Уго смотрел на старуху, которая беззубой слюнявой улыбкой приветствовала падение Арнау на дощатый настил.
– Заткните этого безумного мальчишку! – приказал Женис.
Исполнить приказ было не так-то просто: Уго, считая старуху в портшезе главной виновницей происходящего с Арнау, продолжал ее поносить:
– Стерва! Уродина! Мерзостный мешок с костями!
– Да как ты смеешь?
Знатный юнец, едва ли достигший двадцати лет, светловолосый, хорошо