Уго миновал церковь Святой Марии у Сосны и вскоре добрался до женского монастыря Святой Анны, на противоположном от моря краю города. Тут кончалась Барселона. Мальчик свернул направо и вскоре уже стоял перед монастырем Жункерес, где церковь, арочная галерея и прочие постройки занимали площадь в форме треугольника: две его стороны составляли ручей Жункерес и улица с тем же названием, а третью образовывали городская и монастырская стены.
Со всей осторожностью, поминутно оглядываясь по сторонам, мальчик подобрался к улице Жункерес, на которую выходили и церковные ворота, и маленькая дверца, через которую в монастырь доставлялись продукты, а также задние стены некоторых домов, где проживали монахини. В стене дома, где прислуживала Арсенда, было зарешеченное окошко. Прижав ухо к ставню, Уго насвистал знакомую песенку. Мальчик свистел совсем тихо, внимательно следя за темными зданиями на другой стороне, опасаясь, как бы в каком-нибудь доме не зажегся свет, вглядываясь в конец улицы – туда, где она вливалась в площадь Жункерес и где находился главный вход в монастырь. Уго снова и снова принимался мурлыкать свою песенку, но, если голос его начинал звучать слишком громко, певец сам себя одергивал и переходил на шепот. Уго щурил глаза, чтобы лучше видеть в темноте, и все сильнее дрожал – от холода и от страха, что его обнаружат.
Иногда брату приходилось возвращаться восвояси, так и не повидав сестру, однако чаще, какой бы тихой ни была припевка, Арсенда все-таки просыпалась. Эту песенку раньше напевал их отец, возвращаясь домой из долгого плавания или с веселой пирушки. Брат и сестра, вскормленные материнским молоком, еще во младенчестве бессознательно связали этот мотивчик с радостью мамы, а позже – и со своей собственной радостью. Заслышав