Ему в руку вложили клинок. Не его родной палаш конечно, но и так сойдёт.
Брут поднялся, взвесил меч в руке и тотчас же встал в стойку, прикрывшись щитом. Солдатская привычка: сперва изготовься к бою, а уж потом всё остальное. Ранен ли ты, окружён ли врагами или уже победил, – заслони сердце и выстави вперёд оружие. Ни одному служивому ещё не удалось погибнуть от излишней предосторожности, зато вот праздность и самоуверенность погубила очень и очень многих.
Однако же ныне в том и вправду не было никакой необходимости. Крикун, кем бы тот ни оказался, не соврал, – дезертиры и впрямь улепетывали со всех ног… всё под тот же скальный выступ, будь он неладен. «Да что им там, мёдом что ли намазано?! Это же форменная западня, если только мерзавцы не собирались вырыть себе нору к самому центру земли и сбежать через неё! Либо так, либо там скрывались резервы». На глупость врага Брут не рассчитывал: не мог позволить себе такой роскоши после всего пережитого. Ему оставалось только наилучшим образом распорядится этой передышкой и изготовится к следующей атаке, если таковая и впрямь начнётся. Это, и ещё разобраться с наёмником.
– Проклятье, я приказал: назад! – рыкнул отставной сотник, но было уже поздно.
Сэндел развлекался. Игрался, будто ребёнок в песке, задирая других мальчишек, что младше его самого. Ну а когда ему надоело – покончил с обоими. Первым стал тот, с единственным топориком в руке. И хотя по ходу боя он разжился ещё и устрашающего вида кинжалом, это едва ли ему помогло. В один миг Сэндел открылся для него; да не просто открылся, а повернулся спиной на сложном замахе. Верный удар, какой и юнцу сопливому удался бы на славу. И не будь сражение с наёмником столь напряжённым и изнуряющим, бедолага-контрабандист наверняка бы разглядел подвох. Ну а так, решил он, что игра всё же стоит свеч, – потому и ударил со всем мастерством, какое накопил за годы.
И это был хороший удар. Жаль только, что цели он так и не достиг.
В то самое мгновение, когда лезвию кинжала должно было коснуться кожи наёмника, рассечь мышцы под этой кожей, раздробить рёбра за мышцами и пропороть сердце за рёбрами, широкая спина Сэндела… просто исчезла! Растаяла, словно пригоршня раннего снега, брошенная в пылающий очаг. Контрабандист пронзил – хоть и мастерски, – только пустоту; наёмник же, со скоростью, казалось, невообразимой для своей мощной фигуры, извернулся, пользуя громадный меч как противовес: ушёл из-под удара, а руку атакующего перехватил так, что тому было уже не вырваться. Пинком выбил его из равновесия, дёрнул вперёд, потянул, – и вот контрабандист уже летел вверх тормашками.
Приземлился он тяжко. Прямо на голову. С размаху. Хруст его шейных позвонков мог бы любого костоправа убедить бросить всё́, и отправиться на поиски иного