– А если пленник соврал? Если пресвятой Кристофер и мой сын у них, то что тогда?! – отвечал Брут. Он вроде бы и был спокоен, но как рот раскрывал – аж оконца звенели. – Простите. Простите, друзья, но я пойду хоть бы и в одиночку! Да и другого такого шанса у нас не будет, – тут он отвернулся от своего собеседника и на удивление ловко вскочил на стол: – Слушайте! Слушайте все! Я иду спасать сына. А если спасать некого или незачем, то иду бить врага! Потому как не хочу, чтобы бросился он в погоню за теми, кто укроется в аббатстве! Не позволю всяким ублюдкам нашу землю своим грязным сапогом попирали! Кто идёт со мной? Кто готов взяться за оружие?!
А этот Брут разгорячился. Ричард ожидал, что толпа вот-вот взорвётся гомоном восторженных выкриков после его речи; обрастёт потрясаемым в воздухе оружием и лесом добровольческих рук. Ожидал, что едва ли не каждый сейчас решит встать под копьё ради своего соотечественника. Да ещё и цель такая благородная – мальчишка и священник в беде. Только летописца или поэта тут и не хватало.
Но Ричард ошибся. За исключением тех, кто уже отошёл в сторону, идти в бой не захотел больше никто. Ни один человек. Все́ замолчали. Все уткнулись кто в окно, кто в тарелку или кружку, а кто и попросту вниз, найдя на своих башмаках нечто занятное.
И в том не было ничего удивительного, странного и, уж тем более, постыдного. Ведь в таких вопросах суть крылась уже не в мужестве или отсутствии оного; просто у каждого нашлось то, что ему собственной шеи дороже: родные и близкие, жёны и дети.
Ричард это понял, когда увидел, что на лице Брута не мелькнуло и тени злобы или разочарования, когда со всех сторон корчмы зазвучали на его призыв робкие отказы.
– Ну а что насчёт тебя, пекарь?! – внезапно спросил Брут, спрыгнув со стола и как-то неожиданно для самого Ричарда оказавшись рядом. – Ты, вроде, мужик-то не промах.
Ричард поднял на него глаза. С удивлением обнаружил, что пальцы у него больше не дрожат. Затем, глянул в сторону, – туда, где в компании дикарки, контрабандистов и отчаянных деревенских, без труда разглядел Такеду. Конечно, этого чаандийца им долго уговаривать не пришлось. Этот-то, по всей видимости, был только рад мечом помахать.
Ричард отвернулся от него. Повернулся к столу. Выдохнул, шумно и тяжело. Собрал свои карты, сложил их стопочкой, задумчиво постучал по столу. С мыслями значит собирался. Почесал шею, прочистил горло, и только тогда снова взглянул на Брута. Прикинул в уме всё, за минувший день произошедшее, и только и ответил, что:
– Прости, дружище. Не моё это. Сам понимаешь.
Брут и впрямь понимал. Он хлопнул его по плечу, улыбнулся искренне, и отошёл.
На том партия в карты и закончилась.
⊱ ✧☽◯☾✧ ⊰
Деревня