А вот и колодец возник наконец-то на его пути. Даже он бередил его чувство прекрасного своей безыскусностью и посредственностью. Самая простая яма в земле, обложенная жжёным камнем; у Такеды же на родине колодезь являлся местом глубокого почтения, местом созерцания, покаяния и праведного глубокомыслия; его не выкапывали где попало и не украшали чем придётся!.. Только, что толку сейчас об этом вспоминать?
Такеда отмахнулся от невесёлых раздумий и подошёл ближе. Отложил коромысло в сторону, поставил вёдра на землю. Взялся за рукоять колодезного ворота, но едва лишь собрался провернуть его, как приметил нечто серебристое и на диво стремительное, что шмыгнуло прочь от его взгляда, скрывшись за каменной кладкой. Всего в каких-то трёх шагах от него. Будто зверёк какой, с пушистым не по погоде хвостом и окрасом донельзя странным для этого времени года. А может и вовсе показалось. И всё бы ничего, но…
Такеда отпустил ворот и шагнул вперёд. Обошёл кругом, но никого за колодцем не оказалось; не осталось даже следов на влажной почве. Он был здесь один. Чаандиец выпрямился, огляделся. Серебристый всполох, будто то кайма шёлкового шарфа или хвост зимней лисицы, мелькнул за амбаром и тотчас же исчез. И миг спустя что-то бряцнуло в том самом месте. Такеда двинулся следом.
Он подошёл к стене амбара и заглянул за угол. Никого. И никаких следов опять же, хотя в притоптанной травке сложно было разглядеть наверняка. Брякнула же, очевидно, зазубренная тяпка, что выпала из-под козырька для инструментов. Такеда наклонился к ней, и с одного из зубьев стянул комочек серебристо-серой шерсти. Помял его в пальцах, отчего тот легко распался в прах и пепел, затерявшись средь капель дождя.
А ведь он уже видел такой однажды.
В тот день, когда лишил себя чести и всякого воинского достоинства. Когда сбежал из-под стражи, убив своих тюремщиков, выкрав тот злосчастный меч и покинув город своих отцов под покровом ночи; навсегда тем самым заклеймив позором и своё имя, и имя рода своего. Он разглядел серебристый всполох на пристани. Последовал за ним, понадеявшись, что это свет путеводной звезды либо же клинок духа мщения, а после нашёл кусочек ободранного о ржавый гвоздь меха, что тоже распался в его пальцах пылью потухших светил. Гвоздь этот торчал из трапа, приставленного к судну, как оказалось, контрабандистов. Те просто вышли к нему навстречу и спросили, чего ему надо.
– Бежать отсюда, – ответил тогда Такеда.
– Чем