Конечно, это если чёртова скука его раньше не прикончит! По правде говоря, Ричарда и сам удивлялся своему состоянию. Он и не думал, что без ежедневной городской суеты сможет так быстро заскучать. Прямо сейчас его, в общем-то, кардинально не устраивало только одно – его собственное отношение к этому местечку. Всё в Падымках было так ладно, что он просто не мог в это поверить. Не мог расслабиться!.. Да ещё этот дракон, что на горизонте недавно показывался. Драконов Ричард тоже не любил, хотя едва ли ящер припёрся сюда специально, чтоб его позлить. Это так… совпадение. Тем не менее, его полёт всё же внёс свою лепту в скверное настроение Пекаря, и вот теперь он, крупный, плечистый мужик, коротко стриженый и выбритый начисто, стоял на крыльце, хмурый, как чёрт. Одень его в шелка, и барон получится!.. Радоваться бы, да вот что-то никак.
– Не хочешь скучать – верни корыто дворфу, – процедил он тихонечко, хотя не имел привычки трепаться сам с собой. Привычку эту ему не иначе как надуло здешним морским ветерком, – вот тогда-то жизнь точно заиграет новыми красками.
Он пыхнул трубкой. Нахмурился. Пожалуй, его проблема была в том, что он просто не умел отдыхать. Ну что ж, всё это, пожалуй, хороший повод научиться.
Ричард пустил ещё больше дыма, вынул мундштук изо рта, намереваясь пепел вытряхнуть из трубки, и только сейчас приметил, что около крыльца его дома – в общем-то прямо напротив него самого – стоит некто в странных одеждах. Этого ни то чаандийца, ни то кирианца он уже видел сегодня, правда лишь мельком и издалека; понятия не имел, проездом ли тот, или уже давно в деревне, но средь изб чужестранец ходил в компании того лысого сморчка-старосты, да и в целом выглядел как… неприкаянный что ли.
И вот теперь он здесь. Глядит на него не двигаясь и, будто бы, даже не дыша.
Ричард под этим взглядом так и застыл.
Такеда был человеком чести. Но честь разни́тся в различных уголках этого мира; у каждого народа и у каждой расы своя честь. Там, у себя на родине, он уже давно позволил бы своему клинку вволю напиться кровью, забрав жизнь каждого жителя этой деревни; а последнему выжившему приказал бы отвести себя к господину этих земель, дабы лично поведать ему, что презренные не одарили гостящего у них самурая должными почестями! Поступил бы так, потому что это правильно. Потому что так велит Кодекс. Но древний Кодекс мудр: учит он не только доблести, но и смирению. Такеда был гостем в этом краю. Он сам избрал для себя путь именно здесь, среди этого невежественного люда, искать той помощи, которой соизволят одарить его небожители. Помощи, либо же смерти.
А ещё великий Кодекс побуждал его помнить, что не самурай он боле, и что нет у него уже никакой родины. Всё, что у него осталось, это немного чести в заплечном вещмешке, крупица доблести в сердце, да полнящаяся жаждой отмщения душа.
Потому-то