2.1. Литературный быт как предмет анализа в критике Серебряного века
Созерцатели-эстеты будущих веков станут с не меньшим умилением глядеть на наш быт, нежели теперешние на быт бояр, вавилонян и т. д.
Эпоха рубежа XIX–XX вв. во многом типологически близка романтизму с его попытками слить воедино жизненные и художественные тексты, с его подчеркнуто негативным отношением к повседневности. В эпоху романтизма зарождается проблематика литературного культа и возникает целый ряд культурных стратегий для выстраивания и поддержания литературных репутаций (идеи модного поведения, модного человека, который всегда осведомлен о книжных новостях, создание автобиографической легенды, построение писательского визуального образа и т. д.)[29]. Заложенное в романтическую эпоху будет продолжено и в русском Серебряном веке. Романтическая критика с ее тенденцией к универсализму не фиксировала подобные жизнетворческие тенденции. Иная картина складывается в конце XIX – начале XX в.
Начало XX в. отмечено важными процессами в социологии литературной жизни, среди которых, прежде всего, выделяется невиданный взлет статуса писателя в общественном сознании.
«Художник теперь сам как бы создавал эталон жизненного поведения – своей личностью, обликом героя своего творчества. И сами факты личной и общественной жизни писателя привлекали теперь гораздо более активное внимание… Писатель переставал быть явлением только литературной жизни эпохи, он оказывался столь же показательным фактором общественного движения. Он открыто принимал в нем участие, сфера его контактов с читателем колоссально расширилась»[30].
Жорж Нива отмечал: «Лишь в начале XX века писатель становится настоящим профессионалом, представителем самостоятельного сословия творческой интеллигенции. Благодаря многочисленным журналам, книгам, литературным вечерам и рецензиям в периодической печати этот литератор нового типа делается любимцем публики, чьи сочинения стремятся напечатать крупнейшие ежедневные газеты, подлинной «звездой» массовой информации»[31].
Эти процессы связаны с бурным развитием журналистики, прессы. Б. Эйхенбаум подчеркивал, что в это время «русская литература обрастала прессой. Писательство становилось распространенным занятием, массовой профессией, обслуживающей разнообразные вкусы и требования общества»[32].
Это оказывало влияние и на критику. В XIX в. критика воспринимала писателя не столько как личность, сколько как явление[33], поэтому черты литературной жизни, «особые формы быта, человеческих отношений и поведения, порождаемых литературным процессом и составляющие один из его исторических контекстов» (классическое определение литературного быта, данное Ю. М. Лотманом[34]) практически никак