– Коста никогда не сделал бы этого, он монах, а не конокрад. Доложите мессиру легату, он во всём разберётся.
– Обойдёмся без твоих советов. Для конокрадов есть лишь одно наказание и тебе оно не понравится, – десятник зловеще ухмыльнулся, но одного из воинов всё-таки отправил оповестить господина.
Ждать пришлось долго. Всё это время вояки не теряли надежды выбить из монахов признание. Арон не сопротивлялся, а Коста почти не чувствовал боли и стонал только для вида, чтобы разжалобить дознавателей.
– Что тут происходит? – легат Бертран появился в сопровождении посыльного и зевак.
– Мессир, ночью у меня увели коня, – поспешил объясниться десятник, – Роберт видел, как писарь ночью открывал ворота.
Повинуясь жесту десятника, из толпы вышел вчерашний знакомец Косты.
– Что именно ты видел? – легат обратился к нему.
– Я видел, как он увёл коня, мессир, – заплетающимся, то ли от волнения, то ли с похмелья, языком, проговорил Роберт.
– Если ты видел, почему не пресёк? – Бертран не сводил презрительного взгляда со свидетеля.
– Мессир, я не видел, как он уводил коня, подумал, что по нужде выходил, – собравшись с духом, выпалил Роберт. – Пропажу обнаружили только утром.
– Если это так, почему ты решил, что именно он? – спросил с вызовом Бертран, теряя терпение, остальные наёмники понуро молчали.
– Он был ближе всех к выходу и не мог не слышать, как уводят коня.
– А проводник тогда здесь при чём? – Бертран указал хлыстом на Арона.
– Мессир, малец сам до такого не додумался бы, эти бродяги заодно, – вступился за выпивоху Пьер.
– Отпусти проводника, – распорядился Бертран, – иначе сам будешь показывать дорогу. Думаю, благочестивый монах никогда не решился бы на такое…
Слова легата заставили Косту приободриться и поверить в справедливый суд, но Бертран продолжил:
– Насчёт писаря я думаю иначе. Неокрепший ум способен на многое. Даже если коня он не крал, то видел, кто это сделал и обязан был поднять тревогу. Виновен. Тридцать ударов палкой или пока не сознается. Подготовьте место и позовите ко мне хозяина подворья, хочу поговорить с ним.
– Мессир, позвольте мне наказать послушника? – проговорил Арон, почтительно склонив голову.
– Твои уроки не идут ему впрок, его накажет пострадавший, – ответил легат, разворачиваясь, чтобы уйти.
– Мессир, прошу сделать скидку на возраст, ему нет и шестнадцати, проявите милость, – с мольбой в голосе произнёс Арон.
– В его возрасте я командовал малым войском и мне скидок никто не делал. Благодари аббата, что я пока тебе верю, но если не престанешь перечить, присоединишься к нему.
После такой отповеди Арон возражать перестал, только посмотрел на Косту с сочувствием. Коста, памятуя о его наставлениях, не решился говорить в свою защиту, а услышав приговор, предпочёл смириться. Он наивно полагал, что наказание палками ненамного