– Выбросить?
– Нет, Коста, закопаем клад. О месте будем знать только мы. Предварительно разделим поровну и возьмём в дорогу по необходимости, так, чтобы не вызывать подозрений. Это будет наша плата за наём. Случись, судьба разведёт нас, один из нас заберёт свою долю и поступит с ней по своему усмотрению. Другая часть будет ждать своего владельца или его наследников. Если же решишь вернуться в обитель, то всегда сможешь заплатить взнос и порадовать настоятеля щедрым подношением.
– У вас есть наследники?
– Кроме тебя, нет, – Арон посмотрел на Косту, и тому показалось, что сейчас он скажет что-то важное, но наставник промолчал.
– Тогда и свою долю я завещаю вам, наставник.
– Значит, договорились, – Арон похлопал юношу по плечу. – По дороге выберем укромное место и закопаем до лучших времён. Пусть золото никогда не прельстит тебя и не толкнёт на дурные поступки, – после чего резко сменил тему: – Я думаю, что коня увёл кто-то из наёмников.
– Зачем им красть у своего господина?
– Думаю причин много, а главное, через тебя хотели обвинить меня. Так же, как пытались обвинить в трусости, когда я опоздал к месту схватки, или в неуважении господина, когда вернул охранника на пост, или когда недостаточно сурово наказал ученика. Не важно, давай посмотрим правде в глаза. Мы сами по себе и если ничего не изменится, милости от господина ждать не стоит. Как только мы станем не нужны ему, он рассчитается с нами сполна и отнюдь не золотом.
– Я не знал всего этого, наставник.
– Тебе и не надо. Люди, в большинстве своём, способны на многое, и не всегда это дела благие.
– А как же поход?
– Об этом даже думать не смей! – неожиданно вспылил наставник. – Я верю, что всё в руках Господа, – он замолчал, заслышав приближение шагов.
– Эй вы, калеки, – в конюшню вошёл посыльный, – выезжаем, мессир ждать не станет.
После фиаско с несостоявшейся казнью, легат Бертран спешил покинуть город. Так думали многие, но только Коста знал настоящую причину. Став невольным свидетелем разговора между легатом и проповедником он уже тысячу раз пожалел об этом.
В этот раз Бертран с десятником двигались впереди, при этом глава наёмников гордо восседал на молодом жеребце из конюшни епископа. Монахи оказались в окружении воинов, их ни на секунду не оставляли без присмотра. Можно было бы считать это арестом, если бы у них изъяли оружие, но разоружать их не стали. По отношению наёмников и самого легата можно было понять, что монахи попали в немилость. Коста винил в этом только себя. Несмотря на предостережение наставника, он считал себя причиной этого.
На первом же привале худшие опасения подтвердились. Разведя костёр, вояки дали понять, что в общем круге изгоям не место. Десятник и Роберт не скрывали враждебного отношения, но в присутствии господина вынуждены были сдерживаться, остальные, видимо, считали, что конокрадам удалось избежать заслуженного наказания, и относились к ним с холодным презрением. В завершение привала Арона вызвали к легату.
Во время длительного отсутствия наставника Коста