«Нет! Нет же! Я не хочу, вовсе не хочу весь остаток своей жизни жить во лжи и притворстве! Лгать Пиа, лгать Жерому, лгать себе самому! Ах… ну что же это за проклятье на мне такое? За что мне это мучение?» – вскричал уже совсем другой голос, идущий из самого потаенного уголка души, того самого, куда он так упорно и безуспешно запирал правду о своей сути. Сути мужчины, любящего мужчин…
Гилфорд
11 мая 1881 года
Поезд, тяжело вздыхая и шипя, как доисторическое чудовище, прополз по длинному мосту над рекой Уэй и, постепенно замедляя ход, подъехал к станции.
– Гилфорд! – объявил кондуктор.
Клэйтон и Жером взглянули друг на друга и нехотя разняли руки – с той минуты, как поезд тронулся с лондонского вокзала Ватерлоо, они переплелись пальцами и просидели всю дорогу молча. Нервные пожатия и нежные поглаживания заменяли слова, и этот диалог был куда как красноречивее обычной дорожной болтовни. Купе первого класса, взятое на двоих, предоставляло значительно большую свободу, чем места в общем вагоне, однако они ею не воспользовались… самый строгий блюститель добродетели едва ли нашел бы повод в чем-то упрекнуть обоих джентльменов, ведь друзьям не возбранялось держаться за руки, тем более, что каждый скромно сидел на своем месте и смотрел в окно.
Пока состав еще не остановился полностью, Клэй решил воспользоваться форой и первым нарушил добровольный обет молчания:
– Жером… послушай, Жером… наверное, мне не следует сейчас ехать к вам и встречаться с Пиа. Я… я приеду завтра. Или послезавтра, когда ты отправишься в Портсмут.
Буршье непреклонно покачал головой:
– Нет, ты должен поехать. Пиа ждет нас с самого утра, и если ты без объяснений причин не появишься хотя бы к ужину, она очень расстроится и проплачет всю ночь…
– Ну… ты придумай что-нибудь, скажи, что… что я нездоров, и…
– Нет, Клэй. Для моей сестры вполне достаточно одной моей лжи, и отнюдь не святой… я не стану врать ей на каждом шагу. – Жером пристально посмотрел на друга и с мягким укором добавил:
– Где же ваша храбрость, лейтенант Кроу, где ваша британская твердость духа?
– Наверное, я потерял ее… минувшей ночью в Сохо, – быстро прошептал Клэйтон и до боли сжал губы, помня, что они условились не упоминать о случившемся и вообще по возможности вести себя так, словно ничего и не было, общаться, как положено хорошо воспитанным людям и будущим родственникам.
Жером