Сблизила свое лицо с моим и крепко поцеловала в губы… Вызвав в них необычное и незнакомое прежде мне ощущение – то ли легкого, едва уловимого, жжения, то ли слабого, как от притухающих в костре угольков, жара…
После фантастического этого поцелуя – произошло то, что должно было произойти.
Ирина-русалка положила руки мне на грудь.
Поводила по ней точеными, тонкими своими пальцами, оставляя светящиеся, похожие на фосфорические, следы…
Затем неторопливо, одну за другой, расстегнула на рубашке пуговицы.
Сняла ее с меня.
Бросила под ноги – на песок.
Остальное я, безропотно, снял с себя сам.
Она встала со мною рядом – сбоку, коснувшись меня упругим и гладким своим бедром.
Взяла за руку.
И повела.
В реку.
В черный, глубокий омут…
В довольно поздний час, когда в окно комнаты, в которой я спал – очень беспокойно и тревожно (помимо фантастического сна с Ириной-русалкой, меня никак не отпускала от себя и «другая», «настоящая» Ирина, как будто все время находившаяся рядом со мной и, раз за разом, настойчивым голосом, повторявшая – ввергнувший меня в жуткое волнение вопрос: хотел бы я быть ее первым мужчиной…), через прозрачную тюлевую штору, уже в полную силу светило солнце, – я проснулся.
Открыл глаза.
И как только я открыл их, то в ту же минуту почувствовал себя физически – неважно.
Худо!
Во рту у меня было сухо.
В горле – будто наждачной бумагой пошаркали.
Сердце билось так, как оно бьется у испуганной, попавшей в силок, птицы.
Лежал я на спине.
Не шевелясь.
Неосмысленно смотря в окно.
В какой-то момент солнце прострелило ослепительными своими лучами штору – насквозь и «засветило» мне прямо в зрачки.
Сомкнув веки, я повернул от окна голову.
Подождал, пока растворятся зайчики, которых я «поймал», когда в глаза мои нырнуло солнце.
Затем снова открыл их.
Мне удалось сдержать себя – чтобы не закричать. Не заорать, на весь дом, благим матом!
Почему-то я не лишился сознания!
И вообще – не умер!
Прямо передо мной, около кровати, в ногах, стояла – маленькая девочка.
Лет девяти; может быть, десяти, или одиннадцати.
Ростом чуть выше дугообразной, железной спинки кровати.
Тоненькая.
В красном, с большими белыми горошинами, платье, которое было ей слишком велико – мешковато висело на худеньких плечиках и почти полностью закрывало ноги, открытыми оставались одни лишь голые ступни.
Платье было влажным и липло к щупленькому ее телу.
Непричесанные, темные волосы на голове – также были густо напитаны влагой, как будто девочка только что вышла из реки – капли воды стекали на ее лицо.
Стояла она тихо.
Без движения.
С прижатыми к бокам руками и сжатыми в кулачки пальцами.
Похожая обликом на Ирину и – не похожая…
Девочка стояла